Сбежавшее лето - [15]

Мэри решила, что не выдержит, если и Саймон скажет нечто подоб­ное, а потому заранее сжала кулаки и, затаив дыхание, приготовилась к худшему.

Но он сказал лишь:

—  Извини  меня,   пожалуйста.   Тогда,   наверное,   из-за  близнецов.   Но честное слово, тебе не о чем беспокоиться, они любят приставать, я знаю, но они не ябедничают.  Во всяком случае,  когда понимают,  что говорить не следует...— И так как Мэри смотрела на него непонимающими глазами, он, вспыхнув, добавил:—Я говорю про сегодняшнее утро.

Нынешнее утро казалось далеким, как забытый-презабытый сон. Вспомнив, Мэри опустила голову:

—  Дело совсем не в этом, дурачок.

—  А в  чем  же?—все  еще  терпеливо спросил  Саймон,  но  Мэри  по­слышалась в его голосе более резкая нота, словно пройдет минута-другая и ему надоест эта односторонняя беседа.

Она быстро взглянула на него, боясь, что он рассердится, но у него был озадаченный и одновременно заинтересованный вид. И ей вдруг захотелось рассказать ему все.

—  Ты мне не поверишь, если я расскажу,— сказала она и встала, по­тому что была больше не в силах сидеть на месте.

Она с трудом добралась до кромки маслянисто-густой воды, сердце у нее стучало в груди, а ладони стали влажными. А вдруг мальчика нашел полицейский? Вдруг он уже в тюрьме, в темной, душной камере? Или, того хуже, умирает в больнице, а над ним стоит доктор и, качая го­ловой, говорит: «Если бы его нашли раньше, нам, возможно, удалось бы спасти ему жизнь...»

—  Откуда ты знаешь, что я тебе не поверю? — спросил Саймон у нее за спиной,  и она почувствовала, что все накопившиеся у нее от сознания собственной  вины  слезы  вот-вот хлынут градом.  Она с  яростью оберну­лась к нему.

—  Хватит  болтать...   От  этого   нет   толку...   Надо   быстро   что-то  де­лать...— Глаза  у  нее  были   полны  слез,   она  ничего  не  различала.— Это ужасно,— всхлипнула она.— С ним могло случиться все что угодно...

— С кем?—спросил Саймон и, когда она не ответила — она хотела, но у нее перехватило горло,— взял ее за плечи и довольно сильно встрях­нул. Потом отпустил и велел:—Ну-ка рассказывай! Кто это «он» и что произошло?

У него был тон доброго дядюшки, словно Мэри не одних с ним лет, а гораздо моложе — скажем, Полли или Аннабел. В другое время Мэри, услышав такой тон, может, и возмутилась бы, но сегодня он успокоил ее. Саймон говорил с участием и так по-взрослому, что к ней снова верну­лось то ощущение, которое она испытывала раньше: он придумает, что делать.

И заторопилась рассказать:

—  Помнишь   тех   двух   мужчин,   которых   увез   полицейский?   С   ними был и мальчик... Он бежал по пляжу, а я... Я напугала его, и он упал, за­цепившись за дедушкину трость. И лежал неподвижно, и я решила... Я ре­шила,  что он  умер...  И побежала за кем-нибудь...  И  увидела  этих людей с   полицейским,   но  побоялась  сказать...   Из-за  Билла  Сайкса   и  Оливера Твиста. А потом решила сказать тебе,  но ты не слушал...  Ты все время смеялся.  Поэтому  я  побежала  обратно, а  его...   Его больше  нет.   Он ис­чез...

Ей не хватало дыхания, ноги стали ватными, она была вынуждена сесть на мол.

—  Значит,   он  не   умер,— сказал   Саймон.— Мертвые   ведь   не   ходят, верно?—Сделав  этот  практический   вывод,  он  помолчал  и,   чуть нахму­рившись, посмотрел на Мэри.— Только я не понимаю, к чему ты вспомни­ла про Билла Сайкса и Оливера Твиста?  Какое они имеют к этому отно­шение?

Мэри улыбнулась. Она уже начала стыдиться своего поведения: чуть не расплакалась, как младенец, и не могла как следует рассказать, что про­изошло,— и в то же время обрадовалась, что наконец-то и Саймон кое-чего не знает.

—  Билл Сайкс — вор, который был такой толстый,  что, когда шел на грабеж, всегда брал с собой мальчишку, чтобы тот влез в окно и открыл ему дверь. Ты что, не читал «Оливера Твиста»?

Саймон ответил, что читал, но продолжал смотреть на нее с недоуме­нием.

—  А ты что, не читаешь газет? —в свою очередь спросил он.

Мэри не обратила никакого внимания на его вопрос: наверное, решил отомстить ей за Диккенса. Тем не менее только она хотела ответить, объяс­нив, что читает газеты не очень часто, ибо дедушка выписывает только «Финансовые новости», а это скучная газета и в ней нет картинок, как вдруг вспомнила, что дедушка из ее истории слепой и по старости плохо соображает! В этот день все события происходили так быстро, что она не сразу сумела припомнить, рассказала ли уже Саймону про дедушку или только собиралась рассказать. Поэтому она только покачала головой и ответила:

—  Мне не разрешают. Тетя не разрешает.

Саймон открыл было рот, но снова закрыл.

—  Ладно,   это  не  столь  важно,— наконец  сказал   он.— Прежде   всего давай-ка лучше его найдем. Если он разбился, то далеко не ушел.

—  Я смотрела в кабине,— ответила Мэри.— Правда, только в нашей, но большинство остальных заперто.

Саймон решительно зашагал по пляжу,  и она побежала вслед за ним.

—  Никого,   кроме  старой   дамы,   поблизости   не   было,   но  она  спала. А полицейскому разве можно было сказать?

Саймон снова вернулся к их кабине. Он, по-видимому, не слушал ее, поэтому она схватила его за рукав.