Сбежать от судьбы или верните нам прошлого ректора! - [62]

– Проснулась? – услышала я голос Даринера мин Самитрэна. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – осторожно ответила я и встретилась с его обеспокоенным взглядом. Внутри что-то оборвалось и бухнулось вниз.

– Что с тобой случилось? Кто тебя отравил? – спросил он.

Ада со мной случилась, она же и отравила. Я ругнулась про себя. А потом до меня дошло. Точно! Ада!

– Да ничего, так невнимательно посмотрела в меню и съела петрушку, – невозмутимо ответила я, чтобы не вызвать подозрений.

Так как я нравлюсь ректору, к существу, причинившему мне вред, у аморта априори возникает неприязнь. А мне надо, что бы он к Адонике так относился? Нет, не надо. С этой гадюкой я сама разберусь! Она потом побежит к ректору жаловаться, он ее приголубит и все будет замечательно. План действий постепенно созревал в голове.

– Ты всегда такая осторожная, просчитанная, я бы даже сказал расчетливая, и вдруг недосмотрела? – не поверил он мне.

Я фыркнула.

– Не обожествляйте меня! Всем свойственно ошибаться!

– Да неужели? – скептично приподнял он бровь.

– Представьте себе! – очень любезно ответила я, а потом сказала:

– Ой! Что-то уже поздно, идите-ка вы домой, а я тут ночь перекантуюсь!

Лорд Самитрэн поудобнее устроился в кресле и оповестил меня:

– Да мне и здесь вполне неплохо.

Я скрипнула зубами, но потом мило улыбнулась и ответила:

– Не упрямьтесь! Вы столько для меня сделали, и с моей стороны будет черной неблагодарностью требовать, чтобы вы дежурили у моей постели всю ночь. Идите домой, выспитесь, а утром, если уж вы так беспокоитесь, придете меня проверить.

– Мира, – он прищурился, – а чего это ты меня выгоняешь?

– Я? – очень натурально изумилась я. – Как вы могли такое подумать! Я же просто о вас забочусь!

Он хмыкнул.

– Ну а если ты руководствуешься в своих словах только заботой, то можешь успокоиться. Я себя очень комфортно чувствую здесь.

Нет, вот какой упертый! Да к нему сейчас Ада придет, а он тут, со мной!

– Нет, вы уж идите, а то это даже не прилично, – стала давить на правила этикета я.

– А говорила, что не выгоняешь, – поддразнил он с улыбкой.

Закатила глаза.

– Да, выгоняю. Вы меня смущаете своим присутствием и намерением рядом со мной на ночь, – соврала я.

Он рассмеялся.

– Что-то я не помню за тобой такого смущения, когда ты спокойно провела ночь в моей постели.

И так эта фраза прозвучала, волнующе, интимно... И тусклый свет магических светильников, и слабое колыхание штор, и шум ветра за окном, и наше дыхание, и... Стоп!

Я моргнула, и волшебство момента рассеялось. Нахмурилась.

– В любом случае, я прошу вас уйти.

– Нет, – просто ответил он, но как только я открыла рот, чтобы возмутиться добавил:

– А будешь вредничать, вообще заберу к себе домой, понятно?

Я прикусила язык и засопела. Ненавижу, когда меня вот так вот обламывают! Я уже настроилась на конструктивный спор, а тут! Эх-х-х, аморт кайфообломательный!

Отвернулась от ректора. Ну, а может оно и к лучшему, пусть Ада в легком платьице на улице поморозиться! Будет знать, как мне петрушку подсыпать!

– Так кто, говоришь, тебе отравил? – подал голос аморт.

Я промолчала. Сама разберусь, и без всякого вашего амортовского вмешательства!

Глава восемнадцатая

Проснулась от пристального взгляда. Сложно было не догадаться чей он. Я застонала, перевернулась на бок и накрылась одеялом, буркнув:

– Не мешайте мне спать.

– Да я и не мешаю, – усмехнулся аморт.

В смысле я, конечно, не видела, что он усмехается, но по голосу было понятно.

– Мешаете. Вы смотрите. Не смотрите! – я зевнула и обняла ногами одеяло.

– Мира! – услышала я сдавленное восклицание.

Ну чего ему еще надо?!

– Что? – недовольно пробухтела я, все еще стараясь удержать ускользающий сон.

– Имей совесть, на тебе же чулки, – сказано это было так, как будто я младенца убила, не меньше.

– Ну, снимите их, если они вас так смущают, – я не видела особой проблемы во всем этом.

– Мира, пожалей остатки моего самоконтроля, – с укором сказал ректор, в его голосе слышались какие-то мурчащие нотки, совершенно не вязавшиеся с тоном.

– Отстаньте, а? Мне спать от силы часа два-три осталось, – жалобно сказала, накрывая голову одеялком.

– Каких это «два-три»? – удивился ректор.

– Еще меньше? – ужаснулась я.

– Нет. Спи, сколько хочешь.

– Здрасте, мама! – ехидно сказал я. – У меня вообще-то учеба, а один вредный ректор сказал, что пропускать занятия и опаздывать на них – нельзя.

– Да куда ты пойдешь с обезвоживанием, слабостью и отравлением организма? – снисходительно ответили мне.

Я несколько секунд поразмышляла, поняла, что отказываться от незапланированного выходного будет только тупой или трудяга. Я никем из них не была, поэтому выдала:

– Вот, тем более! Мне еще спать и спать, а вы мешаете! Все, уйдите, не нарушайте мой здоровый детский сон!

– Детский? – прицепился к слову ректор.

В голове прозвенел тревожный сигнал.

– Конечно, детский, – подтвердила я.

– Тебе же двадцать.

– Какая разница, в душе – я ребенок!

Он тихо рассмеялся. Затем услышала, как скрипнуло кресло. Ага, ректор, значит, встал.

– Слушай, – услышала я задумчивый голос. – А может с тебя и правда чулки снять, ну мешают же, наверное?

Че-его?! И в противовес своему же предложении о снятии сего предмета гардероба, я лихо спрятала ногу под одеялко и буркнула: