Сайт фараона - [21]

Офис, светлый и просторный… экран, по которому бегут слова и цифры вперемешку с непонятными заковыристыми символами…

Максим вздрогнул — и тут же до него донесся голос официанта, как раз в этот момент ставившего перед Лизой тарелку с огромным куском сочной разварной осетрины, от которого поднимался пар:

— Уверяю вас — вы никогда ничего вкуснее не пробовали!

Поставив тарелку и перед Максимом, официант коротко поклонился и ушел.

Воспоминание, готовое вот-вот всплыть на поверхность, снова ушло в глубину растерянного сознания.

Глава шестая

Когда они с Лизой, переевшие и расслабленные, вернулись в купе, Максим, не забывший купить в ресторане сигареты (на всякий случай, не зная, куда занесет его беспамятство, он взял сразу блок, добавив к нему пару зажигалок), отправился на перекур, а Лиза извлекла из-под подушки какую-то затрепанную книжку и уселась поближе к окну, свернувшись в маленький узелок, — читать. Впрочем, Максим сомневался, чтобы девчонки хватило надолго — глаза Лизы сами собой закрывались после обеда с «Алазанской долиной». Ну, уснет — значит, уснет…

Что же это такое померещилось ему там, в ресторане, думал Максим, шагая по качающемуся коридору вагона к тамбуру, что же это было… Какое-то служебное помещение. Какой-то экран. Телевизор? Да, похоже… что же еще это могло быть? Но почему по этому телевизору показывали текст с непонятными символами? Наверное, кассета… нет, невозможно понять.

В тамбуре, у левой двери, стоял одинокий курильщик. Он плотно прижался лбом к стеклу, явно не желая ни с кем общаться, и Максим, также не стремившийся обмениваться пустыми фразами со случайным человеком, встал справа, и первым делом посмотрел на пепельницу. Она была все такой же пустой и чистой, и все так же привлекала взгляд плавностью своих линий и насыщенностью цвета. Да ну ее, рассердился вдруг Максим, вот еще предмет для размышлений — пепельница! Кусок пластмассы, роение молекул, пучок атомов… сгусток энергии, как и все вокруг… и распадется в свое время, как и все остальное. И незачем вообще о ней думать.

Он, как и курильщик в другом конце тамбура, прижался лбом к стеклу, всматриваясь в проносящиеся мимо деревья. Сигарета показалась ему на удивление вкусной — наверное, после вкусного обеда… До вечера еще далеко, думал он, ночь пройдет незаметно, а что будет завтра? Похоже, этому поезду долго еще мчаться вперед… ведь официант пообещал Лизе на обед суп «прентаньер», а значит, во время обеда они будут по-прежнему в пути… Но до какой станции едет он сам? До конечной?

Вот дурак, внезапно подумал он, ведь на вагонах написано, откуда и куда идет поезд… почему же я не обратил на это внимания, когда мы с Лизой выходили там, на технической стоянке, и даже еще раньше, когда покупали картошку и огурцы в Пешелани? Совершенно забыл… впрочем, в его уме тут же проскользнула другая идея. Ведь если он не сам потерял память, если кто-то стер его воспоминания, — то не внушил ли ему заодно этот «кто-то» некую направленность действий и поступков? Ну, это уж слишком… мистика пополам с ерундистикой. Кому и зачем могло такое понадобиться, глупость все это… а вот не глупость то, что в каждом вагоне (он вдруг вспомнил это!) висит на стенке расписание движения поезда. И там указано, откуда и куда мы едем. И должно это расписание висеть неподалеку от купе проводника.

Загасив в обтекаемой (снова его глаза вцепились в форму!) пепельнице окурок, Максим вернулся в вагон и торопливо пошел в другой его конец, на всякий случай осматривая все простенки между окнами — вдруг расписание съехало куда-нибудь в середину вагона?

Однако даже вплотную к хитроумно устроенному водогрею, пышущему жаром (как будто без него жары не хватало!), расписания не обнаружилось. Вместо него висели какие-то заумные плакатики, излагающие во всех никому не нужных подробностях особенности устройства электрооборудования вагона, а также схемы снабжения его водой. Мелкий шрифт и нечитаемые чертежи выглядели нелепо в полутемном закутке рядом с титаном, однако закон железной дороги был тем самым соблюден точно и неукоснительно.

Хмыкнув, Максим зашагал обратно, все еще не теряя надежды отыскать расписание, — но и второй этап исследования вагонных стенок результатов не принес. Недоумевая, Максим снова вышел в тамбур и закурил. Необщительный пассажир с сигаретой, крепко зажатой между двумя пальцами правой руки, все так же стоял, упершись лбом в стекло. Интересно, подумал Максим, сколько он уже вот так сигарет высадил? Стоит и стоит, даже с ноги на ногу не переминается…

Затянувшись, он уставился в потолок над собой, пытаясь осмыслить истекающий момент. В вагоне в целом — идеальный порядок. Проводник — явно работящий и аккуратный дядька. Даже нелепые плакатики, по инструкции обязательные к вывешиванию в вагоне, находятся на предназначенных для них местах. Почему же нет расписания?

Чудеса, да и только…

— Вот как вы думаете, — внезапно заговорил курильщик в другом конце тамбура, заговорил громко, перекрывая грохот колес, — что такое чудо?

— А? — вскинулся Максим, ошеломленный совпадением чужого слова с собственной мыслью. — Чудо? Почему вы спросили именно о чуде?