Сайт фараона - [20]

— Полосатее не бывает! — клятвенно произнес официант, прижимая к груди правую ладонь. — И слаще тоже!

Максим со все возрастающим недоумением наблюдал за девчонкой и официантом, которые словно играли в какую-то совершенно неизвестную ему игру. Но эти двое явно понимали друг друга, причем понимание возникло внезапно и углублялось с каждой долей секунды… и он положился на выбор Лизы.

— Значит, сыр «гауде», два блан-манже и чай. Нет, мне — чай, а ему — кофе, — тут же передумала Лиза. — И бутылочку белой «Алазанской долины».

Ненавижу чай… я от него распухаю и тупею… но ведь пью же иногда…

Официант, кивнув, умчался выполнять заказ, а Лиза хихикнула и сказала:

— Ну чего ты? Все нормально!

— Не сомневаюсь, — откашлявшись, сообщил он. — Нисколечко не сомневаюсь, что все нормально. С твоей точки зрения. Но уверена ли ты, что происходящее выглядит таким же нормальным в глазах нормального обывателя?

Лиза вытаращила глаза и выдохнула:

— Ух ты! Вот это оборот! А ты не мог бы всегда так разговаривать? Это же просто кайф!

— Всегда — не могу, — отказался он. — Для этого нужно особое вдохновение.

— И что же тебя вдохновило на этот раз?

— Сама знаешь.

Лиза подумала немного и кивнула.

— Да, пожалуй, знаю. Ладно, это все неважно. Вон уже и борщ несут.

Официант бесшумно выставил перед ними два здоровенные блюда, а на них водрузил две глубокие тарелки с горячим борщом. И блюда, и тарелки были, конечно, железнодорожные — не бьющиеся и не мнущиеся, отлитые на века из нержавеющей стали.

— Уж извините, — тихо сказал официант, — фарфора не держим… по техническим причинам.

После этого он поставил в центр стола почему-то уже открытую бутылку «Алазанской долины», литровую бутылку минеральной воды и четыре высокие толстостенные стакана из отличного чешского стекла. Лиза не преминула отметить нарушение протокола:

— Почему открыта? Воды долил?

— Как можно! — обиделся официант. — Мы себе такого не позволяем. Но у нас, видите ли, инструкция по безопасности… штопором в зале орудовать запрещено.

— Что за бред? — изумилась Лиза.

— Ну, я тут ни при чем, — развел руками официант. — Приятного аппетита.

Он ушел — вроде бы даже на цыпочках, — а Лиза, деловито схватив ложку, погрузила ее в малиновый густой борщ. Осторожно поднеся ложку к губам, девчонка попробовала первое блюдо — и ее глаза радостно расширились.

— Ух ты! — воскликнула она, облизываясь. — Вкусно-то как!

И принялась за еду.

Максим последовал ее примеру. Борщ и в самом деле оказался настоящим……тихий летний сад, под развесистым старым абрикосовым деревом, сплошь усыпанным ярко-оранжевыми плодами, — деревянный стол, гладко оструганный, пахнущий смолой… глиняные миски, полные обжигающего темно-красного борща… душистые куски свежего ноздристого хлеба, серого, с хрустящей корочкой……острым и вкусным, но откуда он знал, каким бывает настоящий борщ? Вспомнить бы, где и когда он приобрел это знание…

Нет, вспомнить не удавалось.

Борщ съели молча. Наконец Лиза, положив ложку на подставленное под тарелку блюдо, вздохнула и сказала:

— Да, неплохо… а не пора ли нам по чуть-чуть?

— Эй, ты что, вино пить собираешься? — удивился Максим. — Тебе сколько лет?

— Ну, четырнадцать с половиной, — с достоинством ответила девчонка. — И что? Вино сухое, легкое… к тому же я не собираюсь хлебать его ведрами. Я — на греческий манер. Чуть-чуть, и разбавленного.

— Ну ты и гречанка, — покачал головой Максим, наливая в Лизин стакан вина примерно на палец. Лиза тут же указала ему на ошибку:

— Сначала надо было немножко себе плеснуть, а потом — мне, а потом — снова себе.

— Извини, я, наверное, недостаточно светский человек, — ответил он, наполняя свой стакан. — Но я надеюсь, что ты меня простишь.

— Да уж конечно, — кивнула Лиза. — Воду-то открой!

Официант, принесший вино открытым, почему-то не позаботился проделать ту же процедуру с бутылкой минералки. Максим, решив не вникать во все те странности, что постоянно возникали во время путешествия (ему вполне доставало странностей собственного положения), молча открыл воду и вопросительно посмотрел на девчонку. Та приложила палец к своему стакану:

— Вот до сих.

Налив ей воды, Максим взял свой стакан и пригубил вино. Отлично… вкус «Алазанской долины» явно пытался пробудить что-то в его памяти… но Максим уже перестал надеяться на мгновенное чудо. Впрочем, выпить все равно не мешало.

Он не заметил, как исчезли пустые тарелки из-под борща, потому что засмотрелся на парня, сидевшего в поле его зрения.

Парень задумчиво жевал тоненькую длиннющую лапшу, наматывая ее на вилку целыми пучками. Золотисто-белые хвосты во множестве свисали с вилки, и парень, запихав в рот основную массу, осторожно всасывал эти хвосты, вытянув губы трубочкой. По его длинному острому подбородку стекал яркий томатный соус, и парень время от времени вытирал его салфеткой, уже запятнанной до такого состояния, что ее первоначальная белизна угадывалась с трудом. Пегий хвост покачивался на макушке парня в такт движениям узкой, словно приплюснутой с боков головы. Глаз парня Максим не видел — тот смотрел в тарелку, не отвлекаясь на окружающие его мелочи. Зато мог хорошо рассмотреть руки, и именно они приковали его внимание, зачаровав и ошеломив. Максим подумал, что он, наверное, ни разу в жизни не видел подобных рук — иначе почему бы они произвели на него такое впечатление? Белокожие пальцы, длинные и тонкие (как лапша, подумал вдруг он), казалось, не имели суставов, они извивались подобно змеям… коротко подпиленные округлые ногти безупречной чистоты выглядели чуть широковатыми, но все же были красивы. Узкие кисти, переходящие в еще более узкие запястья, виднеющиеся из-под плотных манжет серого блейзера… Скрипач, что ли, принялся гадать Максим, или пианист? А может быть, художник? Во всяком случае, ему казалось, что подобный человек должен заниматься каким-то нестандартным делом. Он не мог бы представить себе этого парня сидящим в конторе…