Сайт двойников - [61]

— Никто ему ничего не диктовал, — взвизгнул обиженный и оскорбленный следователь. — И признание, и орудие убийства, и кровь — все это принадлежит ему и изъято с места преступления. И мне возмутительно слышать ваши попытки оправдать и обелить убийцу. Вместо того, чтобы повиниться, вы пытаетесь добиться полной реабилитации преступника.

— Господин следователь, — тоном, не терпящим возражений, прорычал адвокат. — Вину моего подзащитного суд еще не определил. И он, пока суд не вынес своего решения, всего-навсего подозреваемый, но никак не преступник. И имеет право на защиту.

— Свидетель, воздержитесь от определений. Господин адвокат, мне понятна и симпатична ваша попытка оправдать своего подзащитного, но хотелось бы услышать более конкретные предложения. У суда пока не вызывает сомнения правомерность добытых улик. Или у вас иная информация? Так мы ее с удовольствием заслушаем.

— А я и предлагаю отправить дело на доследование. У обвинения нет неопровержимых доказательств. Все эти улики пока ничего не доказывают, что они оставлены моим подзащитным на месте преступления. И у меня есть сомнения в их законности. У меня возникли подозрения, что все эти улики сфальсифицированы и подброшены на место преступления.

— Я категорически против. И орудие убийства, и кровь со стекла и окна, через которое бежал преступник, и маска, сорванная с лица — все эти улики добыты сразу же по прибытию оперативной группы. И на вполне законных основаниях в присутствии понятых.

— Но почему-то судмедэксперты зафиксировали смерть за два часа до прибытия группы. Считаю, что такого времени вполне достаточно хватило для фальсификации. Я не обвиняю в этом следствие, но объясните мне, что делал Максим это время? Он что, сначала долго оплакивал погибших стариков, а только потом догадался вызвать милицию? Почему-то ни у кого не вызвало подозрения эта временная разница.

— Повторяю, — уже потерянно и растерянно пытался оправдаться следователь. — Молодой парень был в шоке. Он просто не сумел быстро сориентироваться, сообразить. Вот и прошло некоторое время. Можно даже допустить и временную потерю сознание.

— Смелый мальчик бросается на вооруженного бандита, а затем уже, когда опасность миновала, падает в обморок. Не смешите. Зато парнишка становится единственным наследником недорогого дома, но весьма дорогого участка. А так же красивого для молодого парня счета в банке. Ему не один год работать с его способностями за такие деньги.

— Это возмутительно! — послышались крики в зале. Скорее всего, родственники и соседи погибших стариков. — Вот сволочи, продались за деньги, теперь все хотят свалить на мальчишку. Не позволим, отстоим ребенка.

— Да этот ребенок сам и замочил бабку с дедом! — кричали с другой стороны зала. Это уже сторонники Митяевых.

Зал загудел и стал напоминать растревоженный улей с митингующими, но не кусающимися.

— Попрошу тишины, — судья Борисов стучал по столу деревянным молоточком. — Не стоит устраивать на суде дискуссий. Если не успокоитесь, попрошу очистить зал. А вы, господин адвокат, — уже сердито в адрес защитника. — Попридержите свои фантазии без каких-либо доказательств. Объявляю перерыв до завтра. Вот и разберитесь за это время. И мне хотелось бы после перерыва завтра утром услышать конкретные доказательства, а не предположения с фантазиями. Опирайтесь, господин адвокат, на факты, документы и свидетелей. Я уже один раз предупреждал вас. Теперь могу принять кардинальные меры. Не хотелось бы, применять санкции.

Адвокат Гречишников попросил конвоира отвести своего подзащитного в адвокатскую комнату и оставить их наедине.

— Ну, а дальше что? — спросил Виктор Афанасьевич Сергея. — Сколько мы еще сумеем сдерживать судью своими сказками. Ты на кой вообще писал это дрянное признание? Оно теперь против тебя самая главная улика. И даже если сумеет отмахаться от остальных, то все равно эта бумажка перевесит все остальные. Да и про них я не знаю, что еще можно придумать. Уже вроде все отмазки перебрал.

— Я не помню, чтобы что-то писал, — пожал плечами Сергей, не воспринимая всерьез взволнованный до состояния паники тон защитника. — А может и вовсе даже не писал. Точно так же они подсунули следствию все другие улики, как кровь на стеклышке с ножом и черным чулком, служившим преступнику маской. Я бы до чулка не додумался. А вот ответьте мне, пожалуйста, Виктор Афанасьевич, просто интересно поинтересоваться, а какую такую часть тела я умудрился поранить, когда лез в это проклятое окошко. Там в доме дверей не было, что ли?

— Задницу ты умудрился порвать, мать твою, — сердито воскликнул Гречишников, все больше распыляясь от собственного бессилия и олимпийского спокойствия этого придурка. — Мы здесь с тобой одни, слушателей и зрителей нет, так что комедию ломать не перед кем. Придется все же каяться, Сережа, иначе загремишь до скончания века. Вот и ранка твоя от стеклышка. Приличная и приметная, не спрятать и не утаить, — уже с иронией и с сарказмом в голосе произнес нараспев адвокат, закатывая Сергею рукав рубашке на правой руке, тыкая пальцем чуть выше локтя.

Но, ничего в этом месте не обнаружив, адвокат побледнел и испуганно отпрянул от клиента, с трудом вспоминая, какой рукой, и в какую сторону креститься.