Саймон и программа Homo sapiens - [35]

— Что? Почему?

— Потому что.

Я протягиваю руку за ключами от машины. А потом выхожу на улицу.

Я сижу на водительском сиденье с айподом в ушах и печкой на полной мощности и перескакиваю с песен Tegan and Sara на Fleet Foxes. Тут пассажирская дверь открывается и в машину садится Нора.

— Так что с тобой такое? — спрашивает она.

— Ничего.

— Ты знаешь того парня?

— Какого парня?

— С которым болтает Элис.

— Нет.

Нора косится на меня.

— Тогда почему убежал, едва его увидев?

Я откидываю голову на подголовник и закрываю глаза.

— Я знаю его брата.

— И кто он?

— Помнишь пост на «Криксекретах»?

У Норы глаза лезут на лоб.

— Тот, в котором..?

— Ага.

— На фига ему это писать?

Я пожимаю плечами.

— Ему нравится Эбби, он гребаный идиот, и плюс он думает, что у нее ко мне чувства. В общем, не знаю. Это долгая история.

— Вот мудак, — отвечает Нора.

— Да уж, — говорю я, глядя на нее.

Нора никогда не ругается.

Я вздрагиваю от громкого стука, поворачиваюсь и вижу разозленное лицо Элис у окна с моей стороны.

— На выход, — командует она. — Я поведу.

Я пересаживаюсь назад. Ну и пофиг.

— И что это была за чертовщина? — спрашивает Элис, выезжая с парковки и сверкая глазами в зеркале заднего вида.

— Не хочу об этом говорить.

— Ладно, но вообще мне было немного неловко объяснять Картеру, с чего вдруг мои брат и сестра дали деру, как только его увидели. — Она выезжает на Росвелл-роуд. — Кстати, он был с братом, малыш. Брата зовут Марти. Он в твоем классе. Хороший вроде парень.

Я молчу.

— И вообще, я жутко хотела вафель, — сердито добавляет Элис.

— Ну хватит уже, Элли, — вздыхает Нора.

Слова повисают в воздухе.

И еще — Нора никогда не перечит Элис.

До дома мы добираемся в тишине.

* * *

— Саймон. Холодильник в подвале. Не потом. Не через минуту. Сейчас, — чеканит мама. — Или вечеринка отменяется.

— Мам, успокойся. Сейчас все сделаю.

И вообще понятия не имею, с чего она решила, будто это вечеринка.

— Ты же понимаешь, что Ник, Лиа и Эбби были здесь, наверно, триллион раз.

— Прекрасно, — отвечает она. — Но на этот раз ты приберешься в подвале или будешь встречать Новый год у нас с папой в объятиях на диване.

— Или мы пойдем к Нику, — бормочу я.

Мама уже поднимается по лестнице, но разворачивается, чтобы поймать мой взгляд.

— Еще чего. И, кстати, о Нике. Мы с папой поговорили и решили, что нам с тобой нужно сесть и придумать, где он будет отныне ночевать. За сегодня я не волнуюсь, потому что придут девочки, но на будущее…

— О боже, мам, хватит. Я не хочу сейчас это обсуждать.

Господи Иисусе. Как будто наше с Ником пребывание в одной комнате обязательно должно привести к бурному, неистовому сексу.

Все собираются к шести вечера, и, забравшись на хлипкий диван в подвале, мы смотрим повторные серии «Супа»[36] и едим пиццу. Наш подвал похож на капсулу времени с ворсовым ковром верблюжьего цвета и полками, заставленными Барби, фигурками Могучих рейнджеров и покемонами. Здесь есть ванная комната и маленькая прачечная с холодильником. В общем, очень уютно и клево.

На одном конце дивана сидит Лиа, на другом Ник пощипывает струны старой Нориной гитары, а между ними устроились мы с Эбби. Бибер скулит за дверью, наверху то и дело раздаются шаги, а Эбби рассказывает историю о Тейлор. Видимо, Тейлор сказала что-то бесёжное. Я стараюсь смеяться в нужные моменты и, кажется, слегка перевозбужден. Лиа же сосредоточенно смотрит в телик.

Когда мы заканчиваем есть, я бегу наверх открыть дверь Биберу, который чуть не кубарем скатывается с лестницы и влетает в комнату, словно пушечное ядро.

Ник выключает звук на телевизоре и на медленный лад играет мелодию «Brown Eyed Girl». Шаги наверху замирают, и я слышу чьи-то слова: «Ого, как красиво». Это одна из подружек Норы. Голос Ника оказывает сверхъестественный эффект на девятиклассниц.

Ник сидит так близко к Эбби, что я прямо физически чувствую волны паники, исходящие от Лии. Мы с ней устроились на полу и чешем Биберу живот. Она не произносит ни слова.

— Вы только посмотрите на этого пса, — говорю я. — Ни стыда ни совести. Такой, типа: «Щупайте меня».

Я чувствую странную необходимость быть супервеселым и разговорчивым.

Лиа проводит пальцами по завиткам на животе у Бибера и не отвечает.

— У него такой кока-коловый рот, — замечаю я.

Лиа смотрит на меня.

— Нет такого слова.

— Нет?

Иногда я забываю, что придумано у нас в семье, а что существует на самом деле.

И потом вдруг, не меняя интонации, она ни с того ни с сего говорит:

— Кстати, пост удалили.

— Знаю. — Я чувствую нервный трепет в животе.

Я еще не обсуждал тот пост на «Тамблере» с Ником и Лией, хотя в курсе, что они его видели.

— Но можем не обсуждать, — говорит Лиа.

— Все нормально.

Я поднимаю взгляд на диван. Откинувшись на подушках головой к Нику, Эбби сидит с закрытыми глазами и улыбается.

— Ты знаешь, кто его написал? — спрашивает Лиа.

— Да.

Она вопросительно смотрит на меня.

— Это неважно.

Мы ненадолго затихаем. Ник перестает играть, но мычит себе под нос и выстукивает ритм по корпусу гитары. Лиа с минуту скручивает волосы в пучок, а потом снова распускает, и они падают ей на грудь. Я смотрю на нее, избегая взгляда, и говорю:

— Я знаю, что ты хочешь спросить.