Савва Сторожевский - [12]

Но ясно, что именно после этих событий Сергий стал принимать в монастырь всех желающих, правда, только после определенных испытаний. Среди таких новых обитателей могли стать и малоизвестные люди, но также и состоятельные вельможи, включая бояр, воевод и даже князей. Вольно или невольно они обогащали монастырь, как в материальном плане, так и в создании связей с реальным миром, политикой отдельных княжеств и даже государства в целом.

Слава и почитание Сергия росли. Однако в самый разгар этих событий он предпринял свою знаменитую реформу монастырской жизни, которая чуть не стала для него потерей игуменства в основанной им обители.

К этому времени слух о подвижнике Сергии дошел даже до Константинополя. Именно патриарх Филофей, активный сторонник распространения «общежительного» устава в жизни православных монастырей, предложил игумену Троицы ввести новый порядок у себя в обители. Для подтверждения своего участия и внимания к преподобному патриарх прислал ему крест с мощами, а также письмо-грамоту, в которой благословил на введение новшества. «Совет добрый даю вам, — так писал первосвятитель Вселенской церкви Сергию, — чтобы вы устроили общежительство». Неожиданно было и то, что патриарх не отправил такой же совет в уже известные и давно существующие монастыри на Руси. Он обратил внимание на нового игумена и его братию, предполагая, что они смогут стать проводниками нового византийского влияния на Москву. И, как мы увидим далее, патриарх не ошибся.

Что значило введение общежития для тех, кто, собственно, жил в монастыре? Формула была проста: «Ничто же особь стяжевати кому, ни своим что звати, но вся обща имети». По сути — происходила полная перемена в жизни каждого инока. Если до этого он имел какое-то собственное личное имущество (пусть даже и минимальное), какое-то собственное жилье (те самые домики-келейки вокруг деревянного храма Троицы), то теперь он должен был отказаться от всего. Имущество монастыря и каждого в отдельности становилось общим, как и становились общими — трапеза, ведение хозяйства и многое другое. Теперь уже не могло произойти, например, такого события, какое было с самим Сергием в его же монастыре. Однажды он остался без еды и, чтобы заработать себе пропитание, три дня пилил дрова для… одного из монастырских старцев, который, как указывается в источнике, расплатился с ним «решетом хлебов гнилых». Общий хлеб и стол в правилах «общежительства» теперь означали невозможность оставить голодным никого из братии.

Такие перемены были неожиданными и непривычными. В условиях довольно жесткого выживания, когда жизнь человека почти ничего не стоила, вдруг еще и отказаться от всего — вплоть почти до самых мелочей. Такое понять, а уж тем более выдержать не каждый был способен. Вот почему между братией началось брожение, которое закончилось тем, что Сергию пришлось даже на время удалиться из своей Троицкой обители. Он уже решил основать другую — неподалеку. Поддержал в эти дни преподобного Московский святитель — митрополит Алексий, который строго настоял на том, чтобы братия подчинилась своему игумену — Сергию Радонежскому, и вернул его обратно в Троицкий монастырь.

Во всех этих событиях, вероятнее всего, принимал участие и инок Савва. И, скорее всего, в самые нелегкие минуты он был именно рядом с Сергием. Не случайно он позднее станет настолько уважаем даже самим своим учителем, что тот выберет ученика своим же духовником. Но это будет еще впереди.

Перед своей кончиной в 1378 году митрополит Алексий решил передать Московскую кафедру Сергию, не видя иного преемника на важнейшем для того времени посту. Известно, что Троицкий игумен отказался и от перемены черных монашеских одеяний на богато украшенные митрополичьи, и от подаренного ему Алексием золотого креста, объявив: «Я от юности не носил золота, а в старости тем более подобает мне пребывать в нищете».

Таковых традиций придерживались и близкие, а также «самые первые» ученики Сергия Радонежского. Они были со своим учителем и в наиболее трудные минуты его жизни. Так, в 1375 году, после княжеского съезда в Переяславле, где решались важнейшие вопросы будущего России (и после которого стало меняться отношение Москвы к Орде), тяжелый недуг охватил преподобного старца. Возвратившись после довольно долгого отсутствия в свою Троицкую обитель, Сергий Радонежский слег. Никоновская летопись повествует: «Того же лета болезнь бысть тяжка преподобному Сергию игумену, а разболелся и на постеле ляже в Великое говение на второй неделе, и нача омогатися и со одра воста на Семень день, а всю весну и все лето в болезне велице лежал». Исходя из текста оказывается, что Сергий пролежал почти полгода — с середины марта по начало сентября 1375 года!

Что случилось? Летописи не рассказывают о каких-либо эпидемиях в это время. В прошлом, 1374 году был большой «мор», затронувший и Орду Мамая, где погибло немало людей. А в лето болезни Сергия ничего, кроме большой засухи и обмеления рек, не отмечено. Правда, за весь период его лежания произошло большое столкновение Москвы с Тверью, начавшееся как раз в марте и закончившееся именно в первых числах сентября, когда Михаил Тверской присягнул мирному договору с князем Московским, текст которого был написан под диктовку Дмитрия Ивановича. Удивительное совпадение…