Саван для соловья - [45]

— Судя по всему, вы справились с этой проблемой удивительно ловко и с большим самообладанием. Значит, вы так и не узнали, какое наказание припасла для вас Пирс?

— А вот и нет, узнала! Я дала ей сначала рассказать об этом, а уж потом выложила ей все. Так было забавнее. Оказывается, она придумала вовсе не наказание, а скорее шантаж. Она хотела войти в мою команду.

— В вашу команду?

— Ну, это я, Дженифер Блейн и Диана Харпер. Я в это время встречалась с Найглом, а Диана и Дженифер дружили с его товарищами. Вы не видели Дженифер: она из тех студенток, которые заболели гриппом. Пирс хотела, чтобы мы подобрали ей мужчину, чтобы они могли стать четвертой парой.

— Вас это не удивило? Из того, что я о ней слышал, Хитер Пирс была не из тех, кто интересуется сексом.

— Каждый по-своему интересуется сексом. Но Пирс выразилась иначе. Она решила, что нам троим нельзя доверять и что мы должны иметь кого-то надежного, присматривающего за нами. Нечего и гадать, о ком она говорила! Но я знала, чего в действительности она добивалась. Она хотела быть с Томом Манниксом. В то время он работал здесь ординатором-педиатром. Он был прыщеватый и какой-то слюнявый, но Пирс его обожала. Они оба принадлежали к больнице Христианского братства, и Том собирался, кажется, стать миссионером после окончания двухгодичной практики. Он очень устраивал Пирс, и смею думать, что, если бы я нажала на него, он раза два пошел бы с ней погулять. Но только ничего хорошего для нее из этого не получилось бы. Он хотел не Пирс, а меня. Ну, вы знаете, как это бывает.

Делглиш это знал. В конце концов, это была самая распространенная, самая банальная личная трагедия. Вы кого-то любите. Он вас не любит. Еще хуже — следуя своим личным интересам и разрушая ваш покой, — он любит другого. Что бы делали поэты и романисты всего мира, если бы не эта всеобъемлющая трагикомедия! Но Джулию Пардоу это не трогало. Если бы в ее голосе, подумал Делглиш, прозвучала хоть нотка жалости или хотя бы любопытства! Но отчаянная просьба Пирс, тоска по любви, которая заставила ее сделать эту попытку шантажа, ничего не вызвала в ее жертве, даже веселого презрения. Она даже не побеспокоилась попросить Делглиша держать эту историю в тайне. И затем, словно отвечая на его мысли, она объяснила:

— Я не против того, чтобы вы теперь об этом узнали. Почему? В конце концов, Пирс умерла. Фоллон тоже. Я имею в виду, когда в больнице подряд случились две смерти, у Матроны и комитета управления больницей есть гораздо более важные причины для тревоги, чем вопрос о той нашей ночи с Найглом. Но когда я думаю о ней! Нет, честно, вот была умора! Кровать была слишком узкой и все время скрипела, так что мы с Найглом так хохотали, что едва могли… И подумать только, что Пирс подглядывала в замочную скважину!

И она рассмеялась. Это был внезапный взрыв веселья, невинный и заразительный. Глядя на нее, Мастерсон расплылся в широкой снисходительной ухмылке, и какую-то секунду Делглишу пришлось сдерживаться, чтобы громко не расхохотаться вместе с ней.

7

Делглиш вызывал членов маленькой группы, собравшейся в гостиной, без определенной последовательности и вовсе не со злым умыслом оставил сестру Гиринг на конец. Долгое ожидание встречи с ним не пошло ей на пользу. Еще раньше утром она нашла время, чтобы старательно подкраситься — инстинктивные приготовления к волнующим встречам, которые мог принести день. Но косметика плохо держалась. Тушь потекла с ее ресниц и смешалась с тенями для глаз, лоб покрылся капельками пота, а на подбородке виднелось пятнышко губной помады. Страшно волнуясь, она сидела, нервно теребя носовой платок и не находя место ногам. Не дожидаясь, пока заговорит Делглиш, она разразилась трескучей, визгливой болтовней:

— Вы с вашим сержантом остановились у Майкрофтов в «Соколиной охоте», не так ли? Надеюсь, они побеспокоились о ваших удобствах. Шейла немного медлительна, но Боб поистине неоценим, когда ему предоставляется возможность делать все самостоятельно.

Делглиш очень старался не предоставлять Бобу полную самостоятельность. Он предпочел остановиться в «Соколиной охоте», потому что это была маленькая, подходящая по цене, тихая и почти пустая гостиница, и оказалось несложным понять, почему у них так мало клиентов. Полковник авиации Роберт Майкрофт и его жена больше старались поразить посетителей своим знатным старинным происхождением, чем обеспечивать их комфорт, и Делглиш отчаянно надеялся выехать оттуда до конца недели. Вместе с тем он не собирался обсуждать Майкрофтов с сестрой Гиринг и вежливо, но твердо направил ее в русло обсуждения более важных предметов.

В противоположность остальным подозреваемым, она нашла необходимым первые пять минут потратить на выражение своего потрясения от смерти двух девушек. Все это было ужасно, трагично, жутко, отвратительно, омерзительно, незабываемо и необъяснимо. Ее чувства, на взгляд Делглиша, были довольно искренними, хотя их проявление и не отличалось оригинальностью. Женщина была действительно потрясена, а может, и напугана.

Он расспросил ее о событиях понедельника; 12 января. Она рассказала мало нового, и ее отчет совпадал с уже известными фактами. Она проснулась очень поздно, поспешно оделась и едва успела к восьми в столовую. Там она села за столик к сестрам Брамфет и Рольф и от них впервые услышала, что ночью заболела Джозефина Фоллон. Делглиш спросил ее, помнит ли она, кто из ее соседок по столу сказал об этом.