Саван для соловья - [108]

— Мистер Делглиш? Это Мэри Тейлор. Извините, что я беспокою вас, но я подумала, что вы предпочли бы, чтобы я все-таки позвонила. У нас здесь пожар. Ничего опасного: он на территории. Похоже, что он начался в заброшенной сторожке садовника примерно в пятидесяти ярдах от Найтингейл-Хаус. Само здание находится в безопасности, но огонь очень быстро распространился по деревьям.

Делглиш был поражен, насколько ясно он мог соображать. Его рана больше не болела. Он чувствовал, что его мысли были в буквальном смысле легкими, и понадобилось дотронуться до тугой бинтовой повязки, чтобы убедиться, что она все еще там. Он сказал:

— Морэг Смит. С ней все в порядке? Она пользовалась этой сторожкой как своего рода убежищем.

— Я знаю. Она рассказала мне об этом вечером, после того как привела вас. Я предоставила ей здесь на ночь койку. Морэг в безопасности. Это первое, что я проверила.

— А другие в Найтингейл-Хаус? Наступила тишина. Когда она заговорила, ее голос звучал более жестко:

— Я сейчас проверю. Мне не пришло это в голову…

— Разумеется, нет. Почему это должно было прийти вам в голову? Я сейчас приеду.

— В этом есть необходимость? Мистер Куртни-Бригс настойчиво повторял, что вам нужен отдых. Пожарная бригада держит ситуацию под контролем. В первый момент они опасались, что огонь угрожает Найтингейл-Хаус, но потом срубили несколько ближайших деревьев. Пожар должны потушить где-то через полчаса. Может быть, вы дождетесь утра?

— Я приеду сейчас же, — ответил он.

Мастерсон лежал на спине, сраженный усталостью, его тяжелое лицо ничего не выражало во сне, рот был полуоткрыт. Потребовалась почти минута, чтобы разбудить его. Делглиш предпочел бы оставить его в сонном оцепенении, по он знал, что в своем теперешнем ослабленном состоянии не сможет вести машину. Мастерсон, которого наконец удалось растормошить, выслушал указания своего старшего инспектора без комментариев, потом в обиженном молчании натянул на себя одежду. Он был слишком благоразумен, чтобы обсуждать решение Делглиша вернуться в Найтингейл-Хаус, но по его угрюмому поведению было очевидно, что он считает экскурсию ненужной, и короткая дорога до больницы прошла в молчании.

Красное зарево пожара они заметили на ночном небе задолго до того, как стала видна больница, и когда они проезжали через открытые ворота Винчестер-роуд, услышали трескучее стаккато горящих деревьев, почувствовали густой, навевающий воспоминания аромат тлеющей древесины, сильный и сладковатый в холодном воздухе. Он вывел Мастерсона из состояния угрюмой обиды. Сержант вдохнул его с шумным наслаждением и с искренней радостью сказал:

— Я люблю этот запах, сэр. Он напоминает мне детство, кажется. Летние лагеря бойскаутов. Лежишь, завернувшись в одеяло около лагерного костра, а искры взмывают вверх и исчезают в ночи. Чертовски здорово, когда тебе тринадцать лет и ты командуешь патрулем, — ощущение власти и славы в этом возрасте сильнее, чем ты когда-либо снова сможешь испытать. Вы это знаете, сэр?

Делглиш не знал. Его одинокое уединенное детство было лишено подобных дикарских радостей. Но было интересно, трогательно и полезно заглянуть в характер Мастерсоиа. Командир патруля бойскаутов, почему бы и нет? Другое происхождение, другой поворот судьбы, и он легко мог бы стать главарем уличной банды, присущие ему амбициозность и безжалостность оказались бы направлены в менее конформистское русло.

Мастерсон подъехал на машине к деревьям на безопасное расстояние, и они пошли к огню. Словно по невысказанной договоренности, они остановились и замерли рядом в тени деревьев, наблюдая за пожаром в молчании. Похоже было, что их никто не заметил, никто к ним не подошел. Пожарные продолжали свою работу. У них было только одно устройство, и они, видимо, тянули шланг из Найтингейл-Хаус. Огонь уже был полностью под контролем, но все еще выглядел живописно. Сторожка почти совсем сгорела, оставив только круг черной земли, показывавший, где она когда-то стояла; окружающие ее деревья превратились в почерневшие виселицы, изогнувшиеся и искореженные, словно в агонии. В отдалении несколько деревьев еще отчаянно горели, потрескивая и шипя под струями из шланга. Одинокий язык пламени, извивавшийся и метавшийся в жестких порывах ветра, прыгал с одной верхушки на другую и горел на них печальным огнем свечи, пока его не гасила безошибочным ударом струя из шланга. Они видели, как высокое хвойное дерево в одну секунду охватило пламя, взорвавшись дождем золотистых иголок. Раздался тихий возглас восхищения, и Делглиш заметил, что небольшая группа одетых в черные плащи студенток, которые наблюдали пожар, стоя на расстоянии, незаметно подтянулась ближе. Огонь на мгновение осветил их лица, и он подумал, что узнал Мадлен Гудейл и Джулию Пардоу. Потом он увидел высокую, безошибочно узнаваемую фигуру Матроны, двинувшуюся к ним. Она произнесла несколько слов, и маленькая группа повернулась и неохотно растворилась среди деревьев. Именно тогда она увидела Делглиша. На мгновение она застыла абсолютно неподвижно. Завернутая в длинный черный плащ, с отброшенным назад капюшоном, она стояла на фоне одинокого деревца как жертва перед закланием, пламя огня плясало позади нее, и его свет падал па ее белую кожу, Потом она медленно подошла к нему. Он отметил, что ее лицо было очень бледно. Она сказала: