Сатурнин - [59]

Спроси меня кто-нибудь, каково мое мнение о результате такого столкновения, я предсказал бы победу доктора Влаха, и позднее был весьма удивлен известием, что мой фаворит был разбит на голову. В последующие дни тетя Катерина овладела полем битвы, а доктор Влах, расположившись на террасе, задумчиво курил свои виргинские сигары. Не знаю, почему он сдался. Очевидно, виною было естественное отвращение мужчин к скандалам , а может быть, он надеялся, что дедушка взбунтуется сам и укажет ей на дверь. Как бы то ни было, мне стало ясно, что мужчина, даже самый энергичный, при столкновении с истеричкой не имеет шансов. Я был этим разочарован, но я не мог доктору Влаху этого ставить в вину. Зная, какие последствия для дедушки будет иметь ухаживание за ним тети Катерины, доктор безусловно боролся бы настойчивее.

Выкупанный, побритый и одетый в серый выходной костюм я спустился к завтраку. Через час я сидел в белом рапиде рядом с мадемуазель Барборой и изучал длинный список вещей, которые нужно было купить в городе. В магазинах называли мадемуазель Барбору „мадам“ и видимо считали нас супругами. Что касается меня, то эта ошибка была мне по сердцу, и мадемуазель Барбора тоже не протестовала. Мы вернулись к обеду и после обеда пошли купаться.

В течение нескольких последующих дней в доме дедушки царила какая-то странная тишина. Наша компания распалась, и каждый занимался своим делом. Дедушка был прикован к кровати, и тетя почти не выходила из его комнаты. Милоуш впал в депрессию, а затем начал интересоваться прислугой Марией. Доктор Влах удил рыбу, а мы с Барборой купались, или бродили по лесу. Сатурнин все свое свободное время проводил в дедушкиной библиотеке. Во всем доме царило сонное спокойствие, однако все мы чувствовали приближение какого-то события. Но такого не ожидал никто из нас.

Все началось с того, что в один прекрасный день тетя Катерина обнаружила на двери дедушкиной комнаты табличку с надписью, довольно глупо подражающей надписи на металлических табличках марки „САМО“, которые обычно помещаются на автоматически закрывающихся входных дверях[12]. Я понимаю, что тетя удивилась и никак не могла сообразить что это значит. Она сама нам рассказала, что чувствовала себя как во сне, когда прочитала на табличке:

Не входите, входит само!

Никогда не забуду испуганной физиономии тети Катерины, вбежавшей к нам в гостиную с просьбой пойти кому-нибудь из нас к дедушке. Мы были этим очень удивлены. До этого тетя никого к дедушке не пускала. Мы испугались, что дедушке стало хуже, и доктор Влах спросил тетю, что случилось. Он взял из ее рук табличку, которую она нашла на ручке двери дедушкиной спальни, прочитал ее и пошел к дедушке. Тетя нам сообщила, что она, естественно, вошла в дедушкину комнату, не взирая на табличку. Старик глядел на нее свирепо и внезапно поднявшись на кровати стал кричать, требуя, чтобы тетя объяснила ему, почему конь Шемик мчался по направленю Радотина, в то время как Горимир мчался по направлению Неуметелы[13]. После этого он швырнул в тетю подушкой. Она слыхала его крик даже тогда, когда бежала вниз по лестнице. Я не понимаю, почему дедушка интересовался именно Горимиром. Признаюсь, я сам не помню, куда кто собственно мчался после этого знаменитого прыжка. Сатурнин заявил, что это всего лишь предание, которое с исторической точки зрения проверить невозможно. По его мнению все было наоборот: конь Шемик мчался по направлению Неуметелы, а Горимир к Радотину. Кроме того Сатурнин попытался уточнить, куда мчались оруженосцы, которым было поручено сторожить мятежного владыку, и в конце концов так все запутал, что по его словам единственный, кто никуда не мчался, был старый славный Вышеград.

Доктор Влах вернулся с озабоченным лицом и сообщил, что дедушка называл его „Святым отцом“. Я спросил, нет ли у дедушки температуры, но доктор Влах покачал головой. Сначала я думал, что дедушка решил таким не совсем обычным способом избавиться от тети Катерины, однако в течение нескольких ближайших дней мне пришлось констатировать, что старик просто сошел с ума. Он выкрикивал какие-то бессмысленные фразы и задавал нам вопросы, явно свидетельствующие о том, что его дух помутился. Нашим обществом овладело весьма мрачное настроение. Каким странным, неожиданным и грустным оказалось окончание нашего отпуска! Сатурнину пришлось сменить тетю Катерину у ложа больного, потому что дедушка при ее появлении впадал в бешенство. Интереснее всего было то, что сама тетя Катерина, единственная среди нас, упорно отрицала тот факт, что дедушка временно лишился рассудка. „Ума у него больше чем у нас всех вместе взятых. Вы его слова намеренно извращаете. Вполне понятно, что он раздражен, но ведь это пожилой и больной человек“, говорила тетя Катерина.

Ссориться с тетей Катериной не имело никакого смысла, но по моему мнению для каждого разумного человека ситуация была ясна. Однажды, например, дедушка спросил, который час. Получив ответ, он заявил, что скоро мы будем в городе Пардубице. Такую штуку невозможно объяснить раздражением. Старику видимо казалось, что он едет в поезде.