Сатурналии - [13]

На улице рядом со скотным рынком я увидел напыщенного, исполненного чувства собственного достоинства сенатора, шествующего во главе толпы своих клиентов. Вообще-то некоторые из них шли впереди, расчищая путь для великого человека. Их, наверное, была целая сотня – вот еще одна из причин быстрого увеличения числа вольноотпущенников. Одним из способов продемонстрировать свою важность было показаться с большой клиентелой[16], а освобожденные рабы автоматически становились вашими клиентами, связанными узами долга и обязанностью посещать вас. У по-настоящему богатых людей таких клиентов были тысячи. В довершение всего я знал, что этот сенатор (имя его я не назову – его обидчивые потомки в наши дни очень могущественны) сам был внуком освобожденного раба.

Я брел наугад. Я часто так поступал. В юности я ненавидел скучных стариков, которые вечно сокрушались об испортившихся временах и о том, как низко пала Республика. Теперь, когда я сам стал старым, я, скорее, наслаждаюсь всем этим.

На скотном рынке я прошел среди загонов и клеток, очень внимательно глядя себе под ноги. Воздух был пропитан запахом сгрудившихся здесь домашних животных и звенел от блеяния, рева, кудахтанья и прочих звуков. Несмотря на название «Бычий форум», тут продавалось очень мало крупного скота, не считая животных, предназначенных в жертву. Зато тут было множество другой живности, от ослов до жертвенных голубей. Их можно было купить живыми или по кускам, уже забитых.

Кроме прилавков мясников, фермеров и продавцов скота, тут стояло много прилавков других торговцев, но я не искал, что бы мне купить. На Форуме я заметил, что исчезли палатки предсказателей судьбы – без сомнения, их прогнали цензоры или эдилы. Такое случалось каждые несколько лет, но они всегда мало-помалу возвращались. Им нужно было где-то обретаться, и скотный рынок вполне им подходил, но пока я не увидел ни одного.

Потом я заметил, что перед продавцом козы разглагольствует какой-то человек в сенаторской тоге вроде моей, но одноцветной. Он протянул руку, и торговец угрюмо передал ему несколько монет. Раз он собирает штрафы на рынке, значит, это один из плебейских эдилов. Курульные эдилы носили тогу с пурпурной каймой.

– Простите меня, эдил, – сказал я, подойдя к нему сзади.

Сборщик штрафов повернулся, и его взгляд машинально опустился к пурпурной полосе на моей тоге.

– Да, сенатор? Чем могу…

А потом мы одновременно узнали друг друга.

– Деций Цецилий! Когда ты вернулся? – Он протянул руку, и я пожал ее, ухитрившись не скрипнуть зубами.

Это был Луций Кальпурний Бестия, человек, которого я ненавидел.

– Только вчера, – ответил я. – Твой чин тебе подходит, Луций. Ты похудел.

Мой недруг скорчил гримасу.

– Проклятая должность! Никогда нет времени поесть, и я провожу дни, лазая по зданиям и выискивая нарушения строительных норм. Это поддерживает меня в форме. К тому же это разорительно дорого, поскольку суммы, выделяемые на строительство государством, были установлены примерно триста лет тому назад, а цены с тех пор выросли. Нам приходится возмещать разницу из собственных кошельков. Не могу выразить, как я благодарен, что год почти подошел к концу.

Бестия весело рассмеялся. Этот человек действительно не понимал, как сильно он мне не нравится.

– Когда ты выдвинешься на должность эдила, Деций?

– Примерно через пять лет, если проживу так долго. Тогда я буду соответствовать возрастным требованиям.

– Начни занимать для этого уже сейчас, – посоветовал Луций. – Что привело тебя на скотный рынок? Я бы никогда сюда не приходил, если б того не требовала моя работа.

– Я гадал, куда подевались предсказатели судьбы. Их нет на Форуме, и здесь я их тоже не вижу.

Я почувствовал, что меня тянут за подол тоги, и посмотрел вниз. Меня дергал за одежду ребенок. Я вырвал подол из рук маленького бесенка и решил, что это все ерунда. Ребенок с разочарованным видом пошел к своей няньке.

– Мы выгнали их из города в начале года, – сказал Бестия. – Ты же знаешь, что Цезарь одержим страстью к порядку. Это первое, что он поручил нам в качестве консула и великого понтифика: выгнать их за ворота. Без разрешения одного из эдилов они не могут войти в город даже для того, чтобы что-нибудь купить.

– И где же они сейчас? – спросил я.

– Поставили свои палатки на Марсовом поле рядом с цирком Фламиния. А я думал, ты из тех людей, которые не верят в предзнаменования… Зачем тебе предсказатель судьбы?

– Осторожность никогда не помешает, – ответил я.

Луций Кальпурний был из тех людей, с которыми я определенно не хотел обсуждать свое расследование.

– Ну, там ты их и найдешь. Ну же, признайся: ты обрюхатил какую-нибудь высокородную госпожу, и тебе нужно устроить аборт!

– Ты угадал. Жену Цезаря.

Эдил оглушительно захохотал.

– А она должна быть выше подозрений![17]

Спустя четыре года римляне все еще находили смешным это невероятно напыщенное и лицемерное заявление Юлия Цезаря. Однако при Цезаре мы все меньше и меньше смеялись.

Я поблагодарил Луция и ушел.

Бестия был по уши замаран в сумасбродном заговоре Катилины и почти наверняка вовлечен в убийство. Однако он вышел из этого чистеньким, потому что в то время действовал как шпион Помпея. Было мало смысла вставать в позу морального превосходства. В римской общественной жизни почти невозможно чего-нибудь добиться, не имея дела с такими гнусными людьми, как Луций Кальпурний. Он был среди них еще не самым худшим.