Сатурналии - [6]

(8) Из всего мы собираем [нечто], из которого созидается единое, как одно число составляется из единиц. Это создает наш дух. Он скрывает все, к чему способен. Однако показывает [то] самое, что [уже] совершил. Как, [например, те], кто составляет благовонные мази, прежде всего заботятся [о том], чтобы [то], что будет смешиваться, лишалось [своего] собственного запаха. Ясно, что они намерены смешать соки всех пахучих веществ в единый запах. (9) Ты знаешь, из сколь многих голосов состоит хор. Однако из всех [голосов] создается один. Есть там у кого-нибудь [голос] высокий, у кого-нибудь - низкий, у кого-нибудь средний. К мужчинам присоединяются женщины; между [ними] располагается свирель. И при этом отдельные голоса там не слышны, [а] раздаются [голоса только] всех [вместе], и из разноголосья получается стройное пение. (10) Таким [же, как это стройное пение], я считаю этот настоящий труд. Много представлено в нем наук, много наставлений, примеров [из] многих веков, но [все они] объединены в одно [сочинение]. В них, если ты не пренебрегаешь тем, что тебе уже известно, и не уклоняешься [от того], что [тебе еще] неизвестно, ты найдешь много [такого], что стоило бы или прочитать ради удовольствия, или прочитать ради воспитания, или запомнить ради пользы. (11) Ведь этому труду, я думаю, не присуще ничего, либо бесполезного для познания либо трудного для восприятия, но [присуще] все, благодаря чему твой ум стал бы более живым, память - более крепкой, речь - более искусной, беседа - более безупречной, лишь бы только нам, некогда появившимся под другим небом, помогла склонность к латинскому языку. (12) Если же у кого-нибудь случайно иногда будет время и желание это познать, [то] мы хотим, чтобы они беспристрастно и благосклонно приняли [то], что они отыскали и получили, даже если бы в нашей речи не обнаружилось приятности врожденного римского говора.

(13) Но, право, неосмотрителен я, который, [сказав так], нарвался [тем самым] на учтивое порицание, сделанное некогда Марком Катоном в отношении Авла Альбина, который был консулом вместе с Луцием Лукуллом. (14) Этот Альбин описал римские деяния на греческом языке. В начале своей истории он выразил то мнение, что никому не следует на него сердиться, если бы что-нибудь в этих книгах было написано немного нескладно или недостаточно изящно. "Я ведь, - говорит он, - римлянин, рожденный в Лациуме, и наречие греков нам весьма чуждо". И поэтому он просил извинения и снисхождения в случае плохой оценки [книги], если бы что-нибудь [в ней] было ошибочным. (15) Когда это прочитал Марк Катон, он сказал: "Ну, Авл, ты изрядный пустомеля: больше желаешь отвести вину, чем от вины освободиться, ведь мы обыкновенно ищем извинения или [тогда], когда мы заблуждались как недальновидные, или [тогда], когда мы допустили неповиновение приказанию повелевающего [лица]. [Вот] я [и] спрашиваю, кто заставил тебя сделать то, за что ты просил бы извинения, прежде чем [это] совершил?"

(16) Теперь, как бы в виде некоего пролога, мы расскажем об основании, которое мы дали этому труду.

(1 , 1) [Как-то] в Сатурналии собираются у Веттия Претекстата {1} первые лица римской знати и другие ученые [люди] и отводят свободное время в праздники достойному собеседованию, устраивая у себя пиры по взаимной приязни и не расходясь с них, кроме как на ночной покой.

{1 О персонажах «Сатурналий» см.: Петрова М. С. II. Персонажи «Сатурналий» и Макробий Феодосии // Диалог со временем : альм, интеллектуальной истории. М., 2001. Вып. 6. С. 177-184.}

(2) И вот на всем протяжении праздников, занимая лучшую часть дня серьезными рассуждениями, они [и] во время обеда ведут застольные беседы, так что все дневное время занято учеными и изящными сообщениями о чем-нибудь. Но за столом беседа становится [уже настолько] веселее, что содержит больше игривости, меньше строгости. (3) Ведь как у других, кто описывал трапезы, так [и] в том [известном] "Пире" Платона присутствует не разговор обедающих о каком-либо серьезном предмете, но разнообразное и изящное описание Купидона. Именно в нем Сократ не подавляет и [не] запутывает противника, как обычно, затруднительными вопросами, а, [напротив], пытавшимся подловить [его] дает пример [того], что лучше отшутиться, увильнуть и отступить, чем только оспаривать. (4) Ибо на пиру надлежит вести речи как безукоризненные благодаря [их] целомудренности, так и желанные из-за [их] приятности. Но все же более основательным будет утреннее обсуждение, что приличествует и ученым и преславнейшим мужам. И притом не станут [же одни только] Котты, Лелии и Сципионы рассуждать о значительнейших вещах в книгах прежних [сочинителей] до тех пор, пока будет римская литература, а Претекстатам, Флавианам, Альбинам, Симмахам и Евстафиям, {2} у которых есть схожая слава и не меньшая доблесть, не позволят говорить о чем-либо таким же образом.

{2 Перечислены некоторые из участников застольных бесед в дни Сатурналий. [Как и в оригинале «Сатурналий», мы пишем название этого праздника с прописной буквы.]}

(5) Пусть и мне не будет в укор, если у кого-либо из тех, кого свела сходка, зрелый возраст наступил позднее века Претекстата. [На] что [уж] диалоги Платона составлены согласно общепризнанным свидетельствам, [но] ведь [и] Парменид настолько старше Сократа, что отрочество того едва захватило его старость, и все же между ними идет спор о весьма трудных вопросах. [И] Сократ начинает известный диалог, устроив спор с Тимеем [и с теми], кого, как известно, не было в то самое время. (6) Да и Парал и Ксантипп, отцом которых был Перикл [и] которых гораздо раньше сгубила известная дурной славой афинская чума, рассуждают у Платона вместе с Протагором, задержавшимся в Афинах в [свой] второй приезд. Следовательно, [как] нам говорит пример Платона, не требуется, чтобы годы [жизни] встречающихся [людей] были строго согласованы.