Сатир и Муза - [10]

– Гуляем ещё?

– Ага!

Они помолчали, явно наслаждаясь соседством.

– Я сегодня без машины. А кто-то как-то обещал мне устроить дегустацию? По белым винам. Как раз удобный момент! И ты вроде тоже не за рулём?

О том, что он на самом деле за рулём, просто не доехал до работы, Звонарёв не стал говорить:

– Конечно-конечно! – повторил он любимую Олину присказку. И они повернули назад к входу.

– Спишемся! – пообещал Звонарёв, поднимаясь на свой этаж.

Поздоровавшись с Наташкой, которая была не в духе, Звонарёв пробовал было разобрать бумаги на столе, ожидая, пока загрузятся все нужные ему приложения на обоих компьютерах (один он использовал только для торговли – второй для текущей работы). Его шариковая ручка неожиданно развинтилась, и пружинка упрыгала куда-то под стол. Кряхтя, словно жалуясь на свои габариты, Лёша полез под стол, протискиваясь между стулом и столом, как вдруг рывком провалился на пол. Стул, рикошетом оттолкнувшись от стены, заботливо зафиксировал Алёшу под столом. Вылезти он не мог, но звать на помощь Наташку постеснялся. Хорош начальничек. В этой позе его застал Карен, вернувшийся с совещания. Карен был лысоватым крепышом среднего роста, начинающим седеть в висках, жизнерадостным и подвижным.

– Шеф, что вы там делаете? – Карен ёрничал, потому что в обычной жизни вопреки корпоративным стандартам, они между собой были на «ты». Он помог Алексею отодвинуть стул и доложил:

– Нам повезло, её сегодня утром не было. Перенесли комитет.

«Мы оба опоздали, – мысленно ответил Карену Звонарёв, но вслух ничего не сказал. – Ещё не хватало, чтобы жадный до сплетен, сплочённый коллектив решил, что мы вместе приходим на работу».

– Ну что там у нас? – обратился он к народу, открывая денежную позицию на утро: «Будут нас сегодня рвать «кредитчики» или получится поработать спокойно?»

2008 год, 20 октября, понедельник, утро. Алексей сидел перед чёрным монитором и смотрел на свои усталые руки. Компьютер следовало включить. Он окинул взглядом книжные полки, таящие надежды на приятное и полезное времяпровождение. Полки почему-то были тёмными. Подходить к ним не хотелось. Всё-таки нажал на нужную кнопку, и монитор зажёгся голубым светом загрузки. А потом ему с экрана беззубо улыбнулся ребёнок. От этого настроение улучшилось, но ненадолго. Загружаемые приложения оказывались одно хуже другого. «Кризис». Кризис пришёл из-за океана, и Алёшиных мозгов предсказать его не хватило. Следуя своей схеме управления портфелями, он встретил беду большей частью в облигациях. «Всё делал правильно, но почему тогда всё так плохо?» – спросил он сам себя. Спина болела уже третий день. Наверное, он напрасно сбежал за город, чтобы побыть одному. «Вот я уже несколько лет счастливо женат, а по-прежнему боюсь показаться ей слабым».

2003 год, 21 апреля, понедельник, день.

– Алексей! Тут такое дело. Девочку мою одну не посмотришь себе в бэк-офис?

– На фига она мне? Пускай главбух смотрит. Бэк ей подчиняется.

– Она-то посмотрит, но будет лучше, если ты порекомендуешь, – Николай Николаевич, брюнет с седеющей бородой и вечно радостными глазами (этому моменту Алёша завидовал), смотрел на собеседника выжидающе. Всем своим видом он давал понять, что за Алексеем должок, потому что Ник-Ник помог его приятелю в аналогичной ситуации, но удерживал готовый сорваться упрёк на языке. Звонарёв это понял, заставил себя собраться и произнёс уже менее пренебрежительным тоном:

– Хорошо, посмотрю. А что за девочка?

– Она у меня платёжки по «помойкам» набивает. Два года уже. И засобиралась увольняться. Осточертело ей это занудное однообразие. А девушка хорошая, умненькая, – Николай Николаевич заговорил сбивчиво: – Я не могу её у себя правильно мотивировать. Можно зарплату повысить, но Кирюхин…. («…такая сволочь», – сказал он мысленно – так, чтобы Алексей его мысль услышал) повышает зарплату людям только тогда, когда повышается ответственность: за дополнительную нагрузку, за расширение фронта работ и т. д…

Окончание фразы Николая Николаевича грустно повисло в воздухе.

– Звериное рыло капитализма, – Звонарёв заступился за хозяина банка.

– Девочку выращивать нужно, – и, видя, что Алексей уже согласился с его рекомендацией, Николай Николаевич принялся разглагольствовать. – Деткам же помогать нужно. Когда-то нам помогал кто-то. Потом авось кто-то поможет и нашим деткам. Земля ведь круглая… и тесная… – его глаза лучились стариковскими морщинками, вопреки ещё не стариковскому возрасту Николая Николаича.

«А ведь он совсем не намного меня старше. Может, лет на пять. А борода седая», – подумал Звонарёв и спросил:

– Симпатичная?

– Уж молчал бы, – упрекнул Николай Николаевич.

– А зовут как? – Алексей пытался угадать, стоит ли за просьбой Ник-Ника личная симпатия к этой пока ещё неведомой девушке.

– Настей.

– И сколько ей лет?

– Ну, если её зовут Настей, сколько ей может быть лет?

Они оба засмеялись.

2003 год, 21 апреля, понедельник, вечер.

Вечером Звонарёв с Ольгой сидели в ресторане «На мельнице», дорогом и очень вкусном. Смаковали бутылку шабли под фаршированную рыбу.

– Ты живёшь как в болоте. Что по вечерам делаешь?