Сатанисты XX века - [58]

Когда Ольга закончила свой длинный рассказ, оба юриста недоверчиво покачали головами.

— Извините, сударыня, — заговорил прокурор, — Уверяю вас, что вам выгоднее сказать правду. Это скорее побудит присяжных к снисхождению, чем эта длинная, запутанная и, простите, совершенно невероятная история. Признайтесь лучше…

— Я предпочитаю говорить правду хотя бы потому, что это единственное средство никогда не сбиться и не запутаться в противоречиях.

— Но ведь ваше показание решительно ничем не подтверждается, — вторично вскрикнул прокурор.

— Исключая нашего единогласия, — вмешался директор Гроссе.

— Впрочем, подтверждение части её показаний вы найдете и в духовном завещании Рудольфа. Согласитесь, что это не совсем обыкновенно: человек, немедленно после объяснения с любимой женщиной и получив её согласие быть его женой, отправляется делать завещание, начинающееся словами: «в виду возможности неожиданной и внезапной смерти».

— Значит вам известно содержание этого завещания? — удивлённо спросил следователь.

— Конечно, — спокойно ответил старик. — Рудольф прислал мне копию с него при своем последнем письме.

Следователь и прокурор вторично переглянулись, затем первый произнёс медленно и многозначительно:

— Мне очень жаль, сударыня, что ваше объяснение не дало мне возможности немедленно освободить вас… хотя бы на поруки. По правде сказать, я надеялся на более счастливый результат вашего показания. Теперь же, не скрою, что ни я, ни господин прокурор не можем отнестись с доверием к вашим словам…

— Я и не прошу доверия, — спокойно произнесла Ольга. — Я прошу только проверить мои слова и поискать следов преступления на указанном мною пути.

Следователь насмешливо улыбнулся.

— Ваши указания так неопределённы и гадательны, что дают мало следов для розыска. Обвиняя масонов вообще и не высказывая подозрения ни на кого в частности, вы задаёте правосудию совершенно неразрешимую задачу… Впрочем, — поспешно прибавил следователь, — само собой разумеется, что следствие сделает всё возможное для раскрытия истины… В этом можете быть уверены…

Ольгу снова увели в камеру.

Вторая половина следствия вызвала ещё больше волнений, чем первая.

И странное дело: едва только стало известно, что обвиняемая называет убийцами масонов, как немецкие бюргеры переименовали «дело Ольги Бельской», в «масонское дело».

Тщетно либерально-иудейская печать негодовала на «нелепую и постыдную клевету», придуманную «хитрой авантюристкой». Тщетно «великий мастер» Германии с негодованием отвергал «самую возможность совершения гнусного преступления», в котором обвиняет масонов «искусная комедиантка»… Все это не успокаивало общественного мнения.

Но зато следственные власти оказались иного мнения.

Не только прокурор, но и министр юстиции открыто выражал полное недоверие к объяснениям Ольги Бельской и отца убитого, называя их «горячечным бредом», не могущим уничтожить фактических улик: кинжала в груди убитого и окровавленных сандалий, найденных в номере Ольги Бельской. На желтой коже этой специально-театральной обуви ясно виднелась запекшаяся кровь. Очевидно, в этих сандалиях актриса совершила убийство, не имев времени сменить их на современную обувь после спектакля, в котором играла роль Иоанны д'Арк.

Но это предположение опровергло основное положение обвинения — двукратное посещение Ольгой квартиры убитого. Не совсем правдоподобно было, чтобы женщина гуляла по городу в исторических сандалиях. Однако нашелся один из кельнеров гостиницы, утверждавший, что видел Ольгу Бельскую, возвращавшуюся в отель откуда-то в 6 часов утра в четверг. Как ни быстро проскользнула она мимо него, но он всё же заметил, что она была обута в желтые сандалии, резко оттеняющиеся от чёрного платья. Была ли обувь запачкана кровью или грязью, он не заметил.

На вопрос каким образом он мог встретить Ольгу так рано, кельнер замялся ответом, но затем признался, что ночью ходил «поболтать» к одной из служанок, комната которой находится в конце коридора, где жила актриса, причём «заболтался» он до рассвета и встретил Ольгу Бельскую тогда, когда пробирался обратно в мансарды под крышей, где помещалось большинство мужской прислуги.

Обвинение торжествовало и полученные им «удручающие» сведения каким-то чудом сейчас же попали в либеральную печать.

Но через две недели обвинителей Ольги постигло разочарование. К следователю явилась девушка, горничная из гостиницы «Бристоль», и показала под присягой, подтвердив на очной ставке в глаза кельнеру, своему возлюбленному, что он провел у неё в комнате всю ночь со среды на четверг и ушел только в 7 часов утра, почему и не мог видеть госпожу Бельскую так рано.

— А тебе стыдно врать, Ганс, в угоду Бог знает кому, — неожиданно обратилась она к своему возлюбленному. — Такие деньги впрок не пойдут…

Трудно представить себе сенсацию, произведённую этим показанием отельной горничной. Часть газет правого крыла заговорила о невиновности обвиняемой. Другая часть тем усердней стала кричать о происках врагов масонства, желающих повредить ордену.

Заподозрен был даже старик, отец убитого, об отношениях которого к Ольге, прослужившей в его труппе два года, давно уже печатались самые гнусные инсинуации.