Сатанисты XX века - [16]
Директор Гроссе говорил «ты» всем своим ученикам и ученицам… Артистка протянула руку молодому учёному.
— Я очень рада видеть вас, доктор Гроссе, и очень благодарна вам, господа, за то, что вы подождали меня. Погода такая дивная… Настоящая весенняя ночь, теплая и звездная. Если этот ресторан не слишком далеко, мне бы хотелось дойти до него пешком.
— Ничего нет легче! — весело ответил старик-директор. — До Хиллера не больше десяти минут ходьбы.
Через десять минут они остановились перед ярко освещёнными зеркальными окнами ресторана Хиллера.
В общем зале модного ресторана уже дожидались запоздавших два критика, занявшие столик у окошка, вместе с артистами императорского театра.
Матковский поднялся навстречу к входящим.
— Мы заказали кабинет на всякий случай, фрейлейн Ольга, надеюсь, вы ничего не имеете против этого? Об этом просила Гермина Розен: она боялась, что её спутнику будет неловко в слишком большом обществе.
— Вы совершенно правы, — спокойно ответила Ольга. — Нам всем будет удобней в кабинете, чем здесь, перед сотней любопытных глаз.
Анна Дель-Мора, знаменитая прима-балерина императорской оперы, оказалась, подобно большинству её соплеменниц-француженок, живой и остроумной молодой женщиной, а принц Арнульф — любезным кавалером, простым и естественным. Что касается влиятельных критиков, то они издавна пользовались репутацией остроумцев.
Немало способствовали оживлению и оба театральных агента, — венский и берлинский.
Трудно было представить себе людей более непохожих, чем эти два театральных агента. Поскольку «директор» Закс старался казаться джентльменом, постольку его берлинский коллега, Адам Бентч, щеголял грубоватой откровенностью пруссака, подчеркивая свой народный берлинский диалект.
В сущности же, оба были хищниками по характеру и профессии, умными, ловкими и бесцеремонными дельцами, готовыми, ради выгод, на всё, кроме разве открытого конфликта с уголовными законами.
Подали десерт, кофе и ликёры. Поднявшись из-за стола, публика разбилась на группы. Принц Арнульф попросил Ольгу спеть что-нибудь, хотя бы ту же балладу о старом короле, «верном до гроба», которую она пела сегодня на сцене.
Не чинясь, села молодая артистка за рояль и спела несколько старинных русских романсов с немецким текстом.
— Меня удивляет, фрейлейн Ольга, как это вы с таким чудным голосом не поступили в оперу? — заметил принц Арнульф. Ольга усмехнулась.
— Опера для меня слишком неестественна и слишком связывает исполнителя. Необходимость постоянно следить за оркестром и безусловно подчиняться палочке дирижера страшно расхолаживает меня. То ли дело драма, где я могу играть так, как Бог мне на душу положит.
— А всё-таки я бы посоветовал вам бросить драму и перейти в оперу, — сказал Закс, или, ещё лучше, в оперетку. С вашей красотой, голосом и талантом, вы бы стали звездой первой величины и могли бы нажить миллион в два-три года… Особенно если захотели бы…
— Поехать в Америку, не так ли? — улыбаясь, перебила Ольга. Карл Закс сделал удивлённое лицо.
— Как это вы угадали то, что я хотел сказать вам, фрейлейн Ольга? Я действительно думаю о Новом Свете…
— И, пожалуй, у вас уже имеется наготове для меня контракт какого-либо американского театра?
В голосе Ольги слышалась насмешка. Венский агент пропустил её мимо ушей и продолжал говорить медовым голосом:
— О, нет… Готового контракта у меня нет, но не скрою от вас, что мне поручено собрать немецкую труппу для большого американского турне, и если бы вы захотели принять в нём участие, то я, конечно, был бы чрезвычайно счастлив…
Красивые глаза Ольги заискрились весёлой насмешкой.
— Скажите, директор Закс, антрепренерами этого турне не состоят ли два английских лорда?
Что-то похожее на смущение промелькнуло на невозмутимом лице благообразного венского агента.
— О каких английских лордах вы говорите, прелестная Ольга?
— Ах, Боже мой, — отозвалась Гермина со своего места в уголку, где она кокетничала с красивым молодым профессором. — Ольга опять вспомнила о фатальных англичанах, приносящих ей несчастье.
Рудольф Гроссе с видимым любопытством обратился к русской артистке:
— Неужели вы верите в то, что какой-либо человек может принести несчастье другому?
— Право, не знаю, — серьёзно ответила Ольга. — Кто же смеет так просто и скоро решать такие сложные вопросы?
— Однако ты же считаешь лорда Дженнера и барона Джевида Моора чем-то в роде средневековых итальянских «джетаторре»?
— Ах, вот вы о ком говорите? — заметил историк, вперив в артистку долгий пытливый взгляд.
— В чем же вы обвиняете этих господ, если это не тайна? — спросил принц Арнульф, подходя к Ольге вместе с Анной Дель-Мора, за которой он ухаживал не менее усердно, чем Гермина кокетничала с профессором Гроссе.
— Я никого ни в чём не обвиняю, ваше высочество, — спокойно ответила Ольга. — Мне только кажется, что после каждой моей встречи с вышеназванными англичанами мне приходится переживать какую-либо неприятность или, верней, разочарование…
— Не смеем допытываться, какое? Секреты юных красавиц священны, — заметил берлинский агент с настолько явной насмешкой, что Ольга вспыхнула.
Идишская цивилизация исчезла с земли, где она родилась, ее истинная история была почти забыта. Но она оставила неизгладимый след, и не только в Восточной Европе. Незадолго до ее конца массовая эмиграция евреев в США в конце XIX – начале ХХ века перенесла еврейские религиозные представления, ценности и традиции на другую сторону Атлантики, где представители идишской цивилизации через кинематограф, музыку, литературу и изобразительное искусство, не говоря уже о торговле и промышленности, внесли свой вклад в то, что мы называем американским образом жизни, и, таким образом, в нашу эпоху глобализации, в образ жизни всего мира.
В книге американского историка Томаса Вудса развенчивается культивируемая на протяжении трех столетий (начиная с эпохи Просвещения) и вошедшая в учебники антихристианская и антиклерикальная мифология – тенденциозное изображение Церкви реакционной силой, сопротивляющейся развитию науки, культуры и цивилизации в стремлении удержать народы в первобытной темноте и невежестве. Опираясь на результаты, полученные историками на протяжении последних ста лет при изучении истории европейского Средневековья и раннего Нового времени, автор показывает, насколько велика была роль Церкви и христианской религии в создании многих важнейших аспектов современной цивилизации – науки, права, искусства и архитектуры, сельского хозяйства, благотворительности и т. д.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Питанов Виталий Юрьевич. Грани оккультизма: от герметизма до магии и екстрасенсорики.
Известный в церковных и научных кругах кандидат богословия, кандидат и доктор философских наук, профессор Дулуман Евграф Каленьевич, известный в советское время церковной и гражданской общественности своими богословскими, философскими и религиоведческими трудами. Евграфом Каленьевичем написано и опубликовано свыше 30 книг и брошюр на религиозную, философскую и атеистическую тематику. В различных уголках Советского союза прочитано свыше двух тысяч публичных лекций. К сожалению, с 1985 года — с начала "перестройки"- его лишили публикаций в прессе и устных выступлений в аудиториях.
Открытия и обнародование Евангелия Иуды произвело подлинную сенсацию. Многие ожидали, что найденный апокриф перевернет все представления о христианстве и станет серьезным испытанием на прочность для церкви, много столетий предлагавшей свою версию учения Иисуса и смысла евангельских событий. Теперь, когда схлынула волна наскоро сляпанного книжного ширпотреба и ослабла журналистская истерика, пришло время трезво разобраться в теме, заворожившей умы миллионов. Как относиться к Евангелию Иуды? О чем на самом деле свидетельствует этот древний апокриф? Почему стоит прислушиваться к представителям традиционного христианства? Признанный специалист по Библии и истории раннего христианства Том Райт показывает, что истина гораздо интереснее, чем выдумки создателей нового мифа.