Сатанисты XX века - [105]

— Мы будем в гавани Сен-Пьера ещё до захода солнца, — сказал лорд Дженнер, вынимая из рук Гермины бинокль, в который она глядела на виднеющиеся берега. — Поди, присядь ко мне. Мне надо кое-что объяснить тебе относительно нашей жизни на острове. Не пройдет и полугода, как ты станешь моей женой перед алтарём того, кого я признаю своим господином и повелителем… Но на первое время мы должны оставаться друг для друга чужими в силу практических соображений, которые не стану тебе объяснять подробно… это завело бы нас слишком далеко…

Слезы набежали на прелестные глазки Гермины. — Это ужасно. Неужели мы не будем видеться? — прошептала она.

Лорд Дженнер нежно обнял её тонкую талию и собственноручно отёр шёлковым платком её хорошенькое заплаканное личико.

— Неужели я мог бы прожить целые полгода, не видев тебя? — весело заметил он. — Но ты не знаешь условий жизни, ожидающей нас… Меня ждут в семье моей покойной жены. Мой приезд с дамой, заступившей место покойной леди Дженнер, не только жестоко огорчил бы, но и оскорбил бы всех и, пожалуй, повёл бы к нежелательным осложнениям. Поэтому я должен исподволь приучить их к мысли о моём втором браке. На это понадобится пять или шесть месяцев, на время которых ты будешь считаться моей доброй знакомой немецкой баронессой Шварц, приехавшей на Мартинику по приказу врачей для поправления расстроенного здоровья. Всё уже приготовлено для тебя, — до виллы включительно, куда тебя проводит капитан Джаксон, как только мы бросим якорь. Ты найдёшь там всё нужное, не исключая прислуги, так что сможешь накормить меня завтраком, когда я явлюсь к тебе завтра утром. Сам же я остановлюсь покуда в гостинице. А там дальше — увидим…

Гермина молча прижала к губам руку своего повелителя. Она давно уже привыкла безусловно подчиняться каждому его слову.

К 4-м часам пополудни «Лилит», медленно скользя вдоль берега, подходила к гавани местного отделения яхт-клуба.

Расположенный широким полукругом на узкой полосе земли между морем и горами, Сен-Пьер постепенно возвышался по склонам этих гор, покрытых яркой и свежей зеленью на три четверти своей высоты. Только последняя четверть была лишена одеяния, то краснея обнажённым гранитом своих скал, то сверкая белой пеленой снега. Десятка полтора золотых крестов стояли в вышине над городом, как бы рея в безоблачной синеве неба.

И тут же, почти рядом, сверкали на солнце другие золочёные купола на зданиях красивой восточной архитектуры, с ярко блестевшими на солнце цветными стёклами мавританских окон, с высокими башнями или шпилями. То были жидовские синагоги, мечеть, буддийское капище и ещё какие-то более скромные «храмы», воздвигнутые неграми своему таинственному богу.

Эти последние помещались вдали от центра города в широко раскинувшихся предместьях, населённых «цветными» гражданами Мартиники, посреди двух десятков фабрик и заводов, из высоких труб которых подымались клубы чёрного дыма.

Гермине казалось, что пред ней развёртывался какой-то волшебный город, с цветущими аллеями вместо улиц, с фонтанами на всех перекрестках, с блестящими голубоватыми лентами трёх горных речек, местами исчезающих кое-где под прозрачным железным кружевом красивых воздушных мостов с широким поясом разноцветных дач, взбегающих вверх по горам и полузатерянных посреди роскошных плантаций, о красоте которых понятия не имеют жители бедного севера.

Благоухания цветущих кофейных полей и ванилевых посадок облаками носились в воздухе и уносились ветром далеко в море. Плавно колыхались зелёные волны сахарного тростника. Подобно свежевыпавшему снегу белели серебристые клочья поспевающего хлопка между тёмной листвой этого невысокого, но ветвистого драгоценного кустарника. Весело блестели зеркальные струи озёр и прудов. Целые рощи бананов с трёхаршинными атласными листьями, с громадными лиловыми гроздьями цветов, нижние части которых уже начинали превращаться в яркие кисти мягких стручков, сверкали свежей полупрозрачной желтизной чистого янтаря. А там дальше снова перешёптываются с ветерком перистые цветы сахарного тростника, золотистые помпоны которых чередуются с группами пальм различных пород. Вот гигантские пятисаженные листья, которыми покрывают хижины негров. Вот зонтичная листва, каждая лопасть которой может служить постелью взрослому человеку. Вот крупные гроздья кокосов, выглядывающих из-под тёмной зелени. Вот колючий лиственный букет саговой пальмы. Десятки сортов роскошной флоры тропиков собраны в группы в аллеи, в рощи, в плантации. А дальше пальмы расступаются, уступая место померанцевым садам и кофейным плантациям.

Упоительный запах «флердоранжа» соперничает с благоуханием белых цветов кофе, белых звёзд гигантского махрового жасмина, белых гроздей душистой акации, белых громадных колокольчиков магнолий! Точно громадные белые букеты стоят эти деревья, осыпанные душистыми цветами. Благоухание так сильно, что у стоящих на палубе яхты в полуверсте от берега голова кружится. Гермина не могла налюбоваться рощами южных красавиц, дающих одновременно и цветы и плоды. Здесь червонное золото мандаринов соперничает с бледным золотом лимонов, и все они окружены букетами девственно-белых восковых бутонов. И тут же рядом другие дети юга: громадные камелии, осыпанные дивными, точно фарфоровыми, цветами, белыми, розовыми или пурпурными, серебристые маслины, между белых листьев которых, точно искры, блестят маленькие золотистые пахучие цветки, а дальше — по набережным — клонит свои головы к воде олеандр и любуется в отражении своими роскошными букетами розовых, белых и пурпурных цветов. И повсюду цветы! Бесконечные гряды цветов пёстрой лентой тянутся вдоль бульваров, образуя треугольники или звёзды на площадях, превращённых в скверы. Разноцветной пеленой окутывают каждую ограду, каждую колонну, каждый балкон цветы ползучих растений. До самых крыш забираются розовые акации и лиловые глицинии, соперничая с яркой зеленью винограда, настоящего южного винограда, — украшенного крупными гроздями ягод, прозрачных как лиловый аметист, зелёных как изумруд и жёлтых как янтарь. А розы! Всех видов, всех оттенков, всех величин, всех сортов. Розы цветут и благоухают повсюду. На кустах и в грядках, на огородах и на балконах, падая вниз ароматными фестонами, или взбираясь вверх по лавровым и ореховым деревьям, и сколько этих роскошных ореховых деревьев с блестящей, точно навощённой, листвой величественных деревьев, имена которых мы знаем только по вылущенным мёртвым плодам. Здесь же все они живут, цветут, благоухают. Гермина не могла в себя придти от восторга.