Сатанинский смех - [4]

Он пошарил в кармане и выудил луидор. Однако женщина затрясла отрицательно головой.

– Может, у месье есть мелкие деньги? – спросила она. – А то ведь где я могу разменять луидор? У бакалейщика, у мясника? Сами знаете, месье. Шпионы нашего господина шныряют повсюду, куда я пойду с таким богатством? Бейлифы будут у моих дверей раньше, чем я дойду до дома…

Жан Поль опустил луидор обратно в карман и извлек пригоршню экю и су, всю мелочь, какая у него была. Получилось гораздо меньше луидора, который он перед тем предлагал ей, но для женщины удобнее были мелкие деньги. Для нее они растянутся на недели, даже на месяцы.

Она сунула деньги в большой карман юбки. Потом схватила обе его руки и стала покрывать их поцелуями. Жан стоял, и боль сжимала его сердце.

– Так будет не всегда, – пробормотал он.

– Знаю, месье, – прошептала она, – но я не доживу до этого…

Жан медленно тронулся дальше. Он направлялся к дому Пьера дю Пэна, своего партнера по преступной деятельности. Пьер идеально подходил для этого дела. Никому и в голову не могло прийти, что этот чудной парень, у которого, по общему мнению, были не все дома, на самом деле печатник, и весьма опытный. Ничего необычного нельзя было усмотреть в общении Жан Поля Марена с человеком, которого он нанял ночным сторожем на складах фирмы Маренов. И уж никто не мог бы заподозрить – даже и сам Анри Марен, – что в одном из этих складов хранятся печатный станок, бумага, краска и прочие необходимые запасы. Власти и взбешенное дворянство знали, что кто-то наводняет Лазурный берег изменническими памфлетами, написанными с дьявольским искусством. За стиль памфлетов отвечал Жан Поль, за печатание Пьер.

Но добраться до дома Пьера ему не удалось. В тот самый момент, как он последний раз повернул за угол перед домом, он увидел бегущего к нему Рауля, своего слугу.

– Месье Жан! – кричал запыхавшийся Рауль. – Ради всех святых, я обежал весь свет, разыскивая вас!

Жан насмешливо оглядел его.

– Звучит убедительно, – улыбнулся он. – Без сомнения, что-нибудь очень важное?

– Чрезвычайно важное, – с трудом выговорил Рауль. – Мадемуазель Тереза, ваша уважаемая сестра, хочет вас видеть. Она наказала мне без вас не возвращаться…

– Тысяча чертей! – выругался Жан. Потом опять улыбнулся. Он очень любил свою младшую сестру. – Ладно, Рауль, – сказал он, – иду…

Тереза ожидала его у больших железных ворот Виллы Марен. Она была в плаще с непокрытой головой. Здесь, внизу, на самом берегу, дождь прекратился, и даже мистраль был уже едва слышен.

При виде его Тереза топнула своей маленькой ножкой.

– Жан, Жан, – закричала она, – как тебе не стыдно испытывать мое терпение! Мы ждем тебя уже столько времени…

Жан посмотрел на сестру. Тереза Марен, как и все Марены, кроме Жан Поля, была маленького роста. Не в пример Анри Марену и старшему брату Бертрану, она отличалась утонченной красотой, которую унаследовала от матери, умершей при ее появлении на свет. Из всей семьи только Жан Поль был похож на нее, в нем тоже грубоватость Маренов уступила место утонченности матери.

На это раз его склонность к насмешке взяла верх. Он отвесил сестре глубокий поклон.

– Весь в вашем распоряжении, мадемуазель, – чопорно произнес он, – или, правильнее будет сказать, – он сделал паузу и выговорил, нарочито растягивая слова, – ма-дам Тереза, графиня де Граверо?

Тереза подняла на него глаза. Это была точная копия его собственных глаз – не считая того, что в них искрилась не насмешка, а сияла нежность.

– Жан, – мягко сказала она, – зачем ты так себя ведешь? Быть таким… таким колючим. Почему ты не можешь принимать жизнь такой, какая она есть?

– Потому, – ответил Жан, – что я – это я. Потому, моя маленькая сестренка, что я люблю тебя. И потому, что не люблю видеть, как мечут бисер перед свиньями.

– Жан Поль! – возмутилась Тереза.

– Звучит оскорбительно, да, сестренка? Правда всегда звучит оскорбительно. Жерве ла Муат, граф де Граверо – красиво звучит, не правда ли? Но если отбросить эти титулы, все эти красивые, лишенные смысла слова, что останется? Жерве ла Муат, мерзавец. Жерве ла Муат, распутник, пьяница, картежник. Предполагается, что мы должны расшаркиваться перед таким человеком. Я изучал право, окончил лицей, потом университет. Я забыл больше, чем этот человек когда-либо знал. И почему после всего этого я обязан выказывать ему свое уважение? Только потому, что какой-то его предок был разбойником, построившим замок около моста или на перекрестке дорог, и благодаря грабежу стал богатым и могущественным? Они и сейчас все воры, твои прекрасные аристократы! И я положу этому конец!

Тереза заткнула уши пальчиками.

– Не хочу тебя слушать, – объявила она.

– Однако тебе придется, – засмеялся Жан. – Тебе и всему миру. Знаешь, почему он здесь? Нет, не отвечай мне. Конечно, для того, чтобы просить у нашего отца твоей руки. Но почему, Тереза? Ради всех святых, почему?

– Потому, – ответила Тереза, – что я красива и хороша собой и он меня любит…

– Слова, одни слова! Тереза, как ты можешь быть такой глупенькой? Среди аристократок немало красивых женщин. Возможно, среди них попадаются и порядочные, хотя я в этом сомневаюсь. Ты видела этого человека. Знаешь, как он горд. Тогда почему же он готов запятнать свое старинное фамильное дерево родством с женщиной незнатного происхождения? Ответ, моя бедная Тереза, очень прост. Потому что он беден, а мы богаты. Как истинный представитель всей высокомерной аристократической породы, он думал, что его земли и феодальные пошлины, все эти земельные ренты, corvies, traites, lads et ventes, plaits-a-marcis