Сатана! Сатана! Сатана! - [24]

– У, е, бля!

Это была Сэл. Она обычно вставала первой.

Дэб сбросила одеяла и выползла из постели, бледную кожу осветили сквозь окно лучи дня. Было холодно, и кожа тут же покрылась крапинками мурашек, соски затвердели. Спальня Дэб на втором этаже смотрела окном на чей-то лишенный окон чердак, так что она очень редко задергивала занавески.

Подойдя голышом к окну, Дэб уставилась на город, занятый, как обычно, своими делами. Интересно, который час. Должно быть, поздненько. Проведя рукой по груди, Дэб нежно щипнула себя за сосок, зажав его между большим и указательным пальцами. Пит и контора должны сегодня вернуться. Клево. Мысль о Питовом хуе, таранящем ее в раскаленную жопу, заставила пизду завибрировать в предвкушении. Она взялась за сосок еще раз, покатала его между пальцев; потом покатала второй. Казалось, в пизде заработала динамо-машина, оттуда сразу же потек сок. Дэб провела рукою по животу, забравшись в густые черные заросли, и сразу раздвинула половые губы, отдав клитор во власть холодным касаниям пальцев и воздуха. Все так же легко массируя сиськи одной рукой, она подергала клитор несколько раз, пока не вошла в нормальный и ровный ритм.

Пизда Дэб настолько изголодалась по жесткому «экшну», что было понятно: не видать ей покоя, если она не кончит так, чтоб косточки захрустели – с помощью Питова хуя, или без оной. Она включила электрокамин и вновь забралась в постель, наслаждаясь запахом жженого пуха на моментально раскалившихся элементах. Под одеялами было все так же тепло. Она широко раздвинула ноги и довольно быстро взяла прежний темп, медленно водя двумя пальцами по вставшему клитору, то нежно, то более жестко. Она закрыла глаза и представила полную крови Питову любовную кость, пляшущую перед самым носом; вот она хватает ее рукой и высовывает язык, чтобы лизнуть лиловую головку, которая не менее тверда и блестяща, чем галька, отполированная океаном за бесчисленные века. Потом она разожмет зубы и всосет его венозный хуй целиком, будет давиться, двигая головой туда-сюда, туда-сюда, и легонько покусывать его корень зубами.

Ее пальца начали двигаться быстрее, настойчивей, и соответственно гуще полился сок из пизды.

Он повалит ее на кровать и уляжется сверху. Нет. Не канает. Дэб перевернулась, и вместо того, чтоб цивильно лежать на спине, встала на четвереньки как возбужденная похотливая сука. Раздвинув ноги и выставив пизду с дыркой в жопе наружу,

она приспособилась стоять так, что лицо ее боком легло на подушку, а сиськи плотно прижались к простыне. Она любила, когда ее так ебли. Жопой наружу. Одной рукой она продолжила дрочку, а воображаемый Пит – которого так-то легко можно было заменить на большого черного пса – вгонял свой толстый венозный хуй глубоко ей в пизду. «Я проедусь верхом на тебе до ада, ты, похотливый ублюдок!» – думала она, двигая и двигая жопой и представляя, как он безошибочно вгоняет свой горячий прибор в разгоряченное, пульсирующее сердце ее естества, пока она корчится, завывая, как сучка-баньши на электрическом стуле. Когда ее таз и бедра начали содрогаться, она удвоила усилия, жестко деря себя за соски свободной рукой. Внезапно картины и звуки ее фантазий канули в небытие, и на их месте вознесся косящий под Босха ландшафт декадентских и извращенных желаний; империя нечестивого удовольствия. Дэб создала свой собственный Сад Земных Наслаждений и, мотая головой из стороны в сторону и громко кончая сквозь сжатые зубы, она осознала, что это хорошо.

***

Билко прохилял по проходу «Национального Экспресса» и в конце концов выбрал место в хвосте, поближе к толчку. На двери в туалет висела написанная от руки табличка, сообщавшая попросту: «Не работает». Он запихал свою сумку под сиденье, потом откинулся, наслаждаясь поездкой. Да, давненько я не устраивал себе отпуска, подумал Билко, глядя в окно на далекую автобусную станцию.

Он обналичил свой неприкосновенный запас. Сперва побывал в стройкооперативе и забрал все, что там было. Все чеки на оплату ренты, приходившие по бывшему адресу одного его кореша исправно, как часы, и которые он использовал для открытия счета, затарившись спизженной где-то квитанцией за электричество. Однажды кореш куда-то поехал и хотел, чтобы кто-нибудь покормил его кошку, так что Билко взял у него ключи. Подумав о будущем, он сделал себе дубликат и спиздил у Дэнни карту «Национальной службы здравоохранения». Их до сих пор принимали как удостоверение личности, но не такая это была штука, что Дэнни б заметил ее пропажу. Через несколько месяцев, когда кореш свалил в Амстердам, Билко проник в его дом – посмотреть, на что есть посмотреть. Он был рад, что так все продумал. Он ни разу до этого не воровал. Всю выручку с продаж скорости он был должен Рону, но ни разу до этого не воровал.

Если бы кто-то увидел, как он выходит из сортира на автобусной станции, в смысле, кто-то знакомый, тот бы, наверное, его не узнал; Билко стал другим человеком. Это все была духова работа. Это была их идея. Чтобы он перестал быть слишком заметным. Часть денег Дэнни ушла на одежду; Билко купил новехонькие черные ливайсы, пару новехоньких черных футболок, загнал свою поношенную синюю псевдофлотскую штормовку и приобрел новехонькую «парку» из армейских излишков и, наконец, инвестировал средства в пару новехоньких вишнево-красных «доков». Прибыв на автобусную станцию, он прямиком направился в «служебную комнату отдыха» (ха-ха), где, как и положено, имелся душ. Он купил в автомате бритвенный прибор и одноразовую зубную щетку. Потом встал под теплые струи, чувствуя, как вода барабанит по коже. Через двадцать минут он вышел наружу; с зализанными назад волосами, свежевыбритый, в новых шмотках – новый человек, короче. Даже его старые, в толстой оправе очки казались трендовыми. Трендоватыми. Он бросил старого Билко в мусорный бак и рванул на автобус.