Сатана и Искариот. Части первая и вторая - [78]

— Тогда я скажу вождю апачей, что произойдет. Юма, правда, увидят, что они окружены, но они будут прорываться из окружения, что им удастся легко.

— Тогда пусть Сильный Бизон скажет, почему это им будет сопутствовать легкий успех! Смогут ли они укрыться в лесу?

— Нет, потому что там, под защитой деревьев, спрячутся наши воины, и каждый из них сможет убить с десяток врагов, прежде чем одиннадцатый дойдет до него. Значит, они побегут в другую сторону.

— Но ведь там тоже будут наши воины!

— Ну и что! Конечно, они перебьют нескольких юма, но другие смогут уйти. Даже лучший бегун не сможет перегнать конника.

— Уфф! Так Сильный Бизон полагает, что юма будут на лошадях?

— Да. Как только они увидят, что окружены, то бросятся к лошадям и прорвутся на них на равнину.

— Но у них же не будет лошадей, — отрезал Виннету со свойственной ему уверенностью.

Тогда Сильному Бизону стало кое-что ясно. Он выдохнул с легким присвистом и спросил:

— Виннету хочет угнать у них лошадей? Это будет трудно, очень трудно.

— Да это же сможет даже ребенок. Если у юма не будет лошадей, то они не смогут прорваться. Правда, они попытаются, но за каждую попытку заплатят кровью.

— А если они не будут прорываться, но и не сдадутся. Что тогда намерен делать Виннету?

— Призвать их сложить оружие. Большой Рот прикажет своим людям сдаться.

— Только если ты вынудишь его отдать приказ, угрожая ему смертью.

— Можно попытаться.

— Это не удастся, хотя он и трус. Он знает, что на месте мы его не убьем, а заберем с собой, чтобы заставить умирать у столба пыток. Он подумает, что сможет по пути сбежать.

— Может быть, мой краснокожий брат прочел его мысли? А если он так не думает? Большой Рот позволит нам перестрелять всех его воинов, чтобы самому в одиночку быть увезенным нами? А может быть, ему больше понравится быть окруженным в плену своими людьми? Если они будут вместе, то организовать побег, возможно, будет легче, чем в одиночку.

— Но тогда и следить за ними будут строже. Если бы бегство казалось ему возможным, то он бы для видимости согласился выполнить наши требования.

— Значит, надо так устроить, чтобы у него возникла уверенность, и я знаю человека, который очень легко его в этом убедит — это Олд Шеттерхэнд.

— Олд Шеттерхэнд, мой белый брат! Как это ему удастся убедить Большого Рта, что он убежит, если вместе со всеми своими воинами сдастся, и что он погибнет, если откажется это сделать?

— Спроси его сам! Пока я тут с тобой говорил, он все обдумал. Он знает, что Большой Рот хочет его обмануть, а поэтому придется обмануть самого вождя.

Было просто достойно удивления, как точно мог угадать мои мысли Виннету. Я не сделал ему ни малейшего намека, да и не мог он знать, о чем я по пути разговаривал с Большим Ртом, и все-таки Виннету уверенно говорил о моих мыслях, словно они были его собственными.

— Виннету прав? — спросил меня мимбренхо.

— Да, — ответил я. — Большой Рот призовет своих людей сдастся.

— И ты в состоянии его уговорить?

— Да, встречной хитростью, потому что он намерен перехитрить меня. Поэтому я пообещаю вождю тайно освободить его вместе с его людьми.

— Он тебе не поверит.

— Он должен будет поверить, потому что знает, что Олд Шеттерхэнд никогда не нарушает своих обещаний.

— Но в этом случае тебе придется нарушить их и ты, таким образом, прослывешь лжецом! Или же ты захочешь сдержать свое обещание и позволишь ему убежать вместе со своими людьми против нашей воли?

— Видимо, так.

— И я в этой затее должен участвовать! Ты хочешь стать из моего брата и друга врагом?

— Нет, потому что я не позволю юма и их вождю убежать.

— Но ты же только что утверждал обратное! Я не знал, что в твоем рту находятся два языка. Какому из них я должен верить?

— У меня только один язык, и ты должен верить ему.

— Но он говорит то одно, то другое!

— Он говорит правду, только правду. То, что я тебе говорю, это верно, но то, что я обещаю Большому Рту, тоже верно. Главное в том, что он сам себя перехитрит. Я пообещаю ему свободу, а выполнение этого обещания будет обусловлено определенными обстоятельствами. Он для видимости согласится на это условие, но не выполнит его; тогда я откажусь от своего слова, и мне не придется его держать.

— А ты точно знаешь, что он не выполнит своего обещания?

— Уверен.

— Что же это за обещание?

— Рассказать мне правду о нападении на асиенду Арройо. Он пообещает мне все рассказать, но наверняка не выполнит обещания. Конечно, он притворится. Он угостит меня сказкой, в которой все будет выдумкой. Впрочем, сейчас нет надобности говорить об этом. Достаточно, что я знаю о том, что произойдет и что я буду делать. Мой друг Виннету хорошо понял мои мысли, точно так же, как и я увидел, что его план единственно верен. Давайте не будем терять времени! Полночь уже прошла, а еще до того, как начнется утро, юма должны быть окружены.

— Вы сказали, значит, так и должно произойти, и я подчиняюсь. Виннету и Олд Шеттерхэнд всегда знают, что им делать, и я не стану им противоречить, хотя и не могу понять всего. Хуг!

«Хуг!» — это слово означало согласие. Если оно сказано, то вопрос считается решенным и более не подвергается пересмотру.