Сатана и Искариот. Части первая и вторая - [4]

— Так, теперь можно приступать к работе. Я готов.

Он положил книгу перед собой, пододвинул поудобнее чернильницу, энергично откашлялся, схватился за перо, еще раз кашлянул, сильно наморщил лоб, переложил книгу в другое место, опять прокашлялся, поерзал на сиденье, короче, вел себя так, словно собирался написать величайшее произведение мировой литературы.

Я с трудом оставался серьезным. Теперь я понял, почему книга для приезжих имеет такой вид. Пока хозяин кипятил воду, я успел перевернуть несколько страниц. Последние записи были темно-желтого цвета, а чем дальше к началу книги, тем светлее они становились, пока наконец не стали вообще нечитаемыми. На начальных страницах, казалось, никогда не писали.

— Теперь, сеньор, будьте внимательны, — сказал хозяин. — Я занесу день и час вашего прибытия сюда, ваше имя, сословие или профессию, а также цель, ради которой вы здесь появились. Надеюсь, что все это вы мне расскажете в строгом соответствии с истиной.

Я сообщил ему нужные данные, а он записал их весьма неразборчивым почерком. Он не столько писал, сколько рисовал — медленно, очень медленно, с нажимами и каким-то самоотречением, достойным столь важного и благородного занятия. Когда через добрых полчаса он провел последний штрих, лицо его стало очень довольным, и он отодвинул книгу от себя, а потом спросил меня:

— Как вам нравится мой почерк, сеньор? Вы когда-нибудь видели такие красивые буквы?

— Нет, таких букв я не видел, — ответил я в полном соответствии с истиной. — У вас очень характерный почерк.

— Не удивительно, что именно я внес почти все имена, так как большинство гостей точно так же, как вы, не умели обращаться с пером и чернилами. Благодарю вас за сведения о себе, они исключительно ясные, кроме одного момента. В качестве своей профессии вы указали «литератор». Подобного занятия мне еще не встречалось. Что это такое — ремесло, военное звание или нечто связанное с коммерцией вообще и торговлей домашними животными, в частности?

— Ничего подобного. «Литератор» — это то, что в испанском языке обозначается словами «autor» или «escritor».

Тут он изумленно посмотрел на меня и сказал:

— У вас есть состояние?

— Нет.

— Тогда мне от всего сердца жаль вас, потому что при подобной профессии вы должны голодать.

— Почему, дон Херонимо?

— И вы еще спрашиваете? О, я знаю эти обстоятельства очень хорошо, потому что у нас здесь, в Гуаймасе, тоже есть «escritor». Он очень богат и пишет для газеты, выходящей в Эрмосильо. Ему приходится платить очень много денег, чтобы увидеть свои писания напечатанными. Это занятие связано с большими расходами и совершенно не приносит прибыли. Как можете вы жить? Что вы едите и пьете? Во что одеваетесь? Искренне удивляюсь вам! Да сможете ли вы оплатить все, что у меня съедите?

— Да. На это у меня хватит денег.

— Это меня радует. Хм, escritor! Не удивительно, что вы так необычно здесь появились. Просто не понимаю, как это вы сравнительно хорошо выглядите. Но… Caramba![9] Меня ведь только сейчас осенило: раз вы escritor, то вы же должны уметь писать?

— Конечно!

— И несмотря на это, вы переложили такое трудное задание на меня! Почему вы не проявили свое искусство, в котором так сильны?

— Потому что было бы невежливым противоречить вам, когда вы признали во мне человека, не умеющего водить пером.

— Верно! Такая вежливость может заменить рекомендацию. Могу я спросить, откуда вы прибыли?

— С того склона Сьерра-Верде.

— Пешком? Бедняга!

— У меня была лошадь. Вы, вероятно, заметили, что я ношу шпоры. Моя лошадь упала и сломала ногу, поэтому пришлось ее пристрелить.

— Почему же вы не взяли с собой седло и сбрую?

— Потому что я не хотел тащиться с тяжелым грузом в подобный зной.

— Но вы могли бы продать сбрую, а на вырученные деньги прожить целых два дня. Мне действительно вас жаль. Лучше бы вы не таскали эти старые ружья; за них вы не получите и цента: они ведь совсем старой конструкции — я-то в этих делах понимаю.

Он взял в руки штуцер Генри[10], внимательно рассмотрел его, а когда ему попался на глаза патрон у затвора, бравый малыш покачал головой. Потом он взялся было за медвежебой, вознамерившись и его подержать в руках, но это ружье показалось ему слишком тяжелым, он не смог поднять его одной рукой, а потому оставил в покое.

— Выбросьте эту дрянь! — посоветовал он мне. — В этих железяках нет никакого толку, если же вы попробуете их применить, то только наживете неприятности. Куда вы собираетесь отправиться из Гуаймаса?

— Куда-нибудь на север, на корабле через Эрмосильо[11].

— Тогда вам придется долго ждать. Корабли туда ходят редко.

— Тогда я поеду верхом.

— Но для этого вам надо купить лошадь или мула, а здесь, уверяю вас, верховых животных не купишь даже за большие деньги. Если у вас есть время, то можно бы воспользоваться железной дорогой до Ариспе.

— А поезда часто ходят?

— Поезда? Сразу видно, что вы приезжий, сеньор. Дорога еще не построена. Говорят, ее закончат через три-четыре года, а то и через пять лет. И вы ничего об этом не знаете? Не стоит путешествовать по стране, которую вы плохо изучили и которая расположена так далеко от вашей родины. При вашей бедности это — опасное начинание. Свою родину вы назвали Сахонией. Где находится этот город?