Долгое время мы представляли свою историю как простое линейное развитие: австралопитек в этих представлениях постепенно эволюционировал в первобытного человека, Homo habilis, который, в свою очередь, породил человека с уже вполне современным телом, Homo erectus, непосредственного предка Homo sapiens. Однако открытия последних лет ставят под сомнение эти этапы и рисуют гораздо более хитроумно устроенное генеалогическое древо человека.
Перед появлением рода Homo
Согласно современным принципам теории эволюции, исследование происхождения человека не может сводиться к поиску гипотетического предка.
Как мы можем быть уверены в том, что именно та или иная ископаемая находка является останками прародителя того или иного вида?
Исследуя ископаемые виды животных, палеонтологи предпочитают искать родственные связи независимо от позиции вида на хронологической шкале. Если два ископаемых существа обладают одинаковыми характеристиками, демонстрируют схожие анатомические изменения, их считают родственными. Скорее всего, у них общий предок, но, как правило, определить это абсолютно точно не представляется возможным, даже если ископаемые останки кажутся очень похожими. Только применение современных методов так называемого кладистического анализа позволяет построить филогенетическое древо (то есть схему, описывающую родственные взаимоотношения между видами). Это древо основано на строгих эволюционных принципах, и его можно обсуждать с научной, объективной точки зрения.
А вот изучая наш собственный вид, мы часто забываем о строгой теории, поскольку подпадаем под символическое обаяние образа предка, ищем место останков в той самой шеренге прародителей. Так или иначе, но непосредственный предок кажется гораздо интереснее, чем какой-то дальний родственник, сгинувший, не оставив потомства, во тьме времен. Толпа австралопитеков и сходных с ними видов (Kenyanthropus, Paranthropus и т. д.) прямо призывает вглядываться в их лица в поисках того, кто стоял у истоков человечества: кто же был непосредственным прародителем первых представителей Homo?
Палеоантропологов буквально вынуждают исследовать ископаемые останки на предмет выявления наиболее «человеческих» характеристик. Ученые сталкиваются из-за этого с многочисленными трудностями. С одной стороны, ископаемые останки чаще всего представлены только фрагментами костей и определить их место на генеалогическом древе затруднительно. С другой стороны, древние виды гоминидов воспринимаются часто с точки зрения сочетания черт, условно называемых «архаическими» и «современными», то есть менее или более «человеческими». Такой взгляд на мир можно условно назвать антропоцентрическим, то есть ставящим человека в центр мироздания (см. раздел «И древние, и современные»).
Наконец, как мы уже могли убедиться, эволюция может трансформировать разные виды похожим образом под давлением одинаковых природных явлений. То есть появление той или иной «человеческой», «современной» черты у гоминида вовсе не доказывает, что именно этот конкретный вид относится к нашим непосредственным предкам. К примеру, многие представители гомининов умели делать каменные орудия, но далеко не всех их можно числить среди наших прародителей.
Кого можно назвать человеком?
Даже если нам удастся найти вид австралопитеков, наиболее подходящий на роль нашего непосредственного предка, это не поможет ответить на принципиальный вопрос: в какой момент своей эволюции он превратился в человека? Существуют ли признаки, которые можно недвусмысленно, объективно назвать присущими человеку и не свойственными австралопитеку?
Для палеонтологов этот вопрос имеет первостепенное значение, поскольку они должны точно классифицировать найденные ископаемые останки. А названия, такие i или Homo, не являются пустым звуком, поскольку важны для привлечения публики, журналистов, организаций, которые могут выделить финансирование на новые раскопки! Очевидно, что это не должно влиять на научные исследования, однако на самом деле влияет, и весьма существенно.
