Саня - [11]

Худенькая, коротко остриженная, с быстрыми бегающими глазами, в великоватой гимнастерке, она и не думала о нежных чарах любви. Ее и звали-то попросту Санькой, как мальчишку. Ей казалось, что все смотрят на нее насмешливо, и она готова была ежеминутно постоять за себя. Резкость в обращении, выработанная годами, отпугивала ее ухажеров, и даже станционные милиционеры, видавшие виды, держались с ней на почтительном расстоянии.

И вот теперь на ее пути встал Валерий, встал неразгаданный, пугающий своей расчетливой хваткостью и влекущий мужской, властной настойчивостью.

Однажды вечером он пришел прямо в дежурку. Саня сидела одна за столом. Она только что отправила поезд, записала в журнал номер жезла и теперь передавала «поездную», то есть докладывала диспетчеру по телефону.

– Сюда нельзя! – строго сказала Саня, кладя телефонную трубку и не отвечая на приветствие Валерия.

– Очень важное дело! – Валерий сел к столу. – Я, кажется, нашел для вас столбы.

– Да? – радостно отозвалась Саня. – Хорошо. Мы сейчас пойдем – мне стрелку надо перевести – и поговорим.

– Да подождите вы, – остановил ее Валерий. – Дайте-ка хоть взглянуть на ваше таинственное дело.

Он по-хозяйски осмотрел помещение. Возле жезловатого аппарата Валерий остановился, послушал с минуту постукивание реле и сказал:

– На прядильный стан похож. У моей бабки в горнице стоял… Забавная штучка, – указал он на селектор и весело подмигнул. – За вашим столом хорошо в любви признаваться.

– Почему? – недоумевая спросила Саня.

– Сразу по селектору все станции услышат. Потом уж никуда не денешься, не отвертишься.

Саня рассмеялась.

– Пойдемте-ка! Ближнюю стрелку перевести надо.

Они вышли. Ночь стояла пасмурная, темная. На путях было пустынно. Стрелочник ушел куда-то далеко в степь, к дальнему семафору. Зеленый огонек его сигнального фонаря одиноко светился, покачиваясь, точно волчий глаз. Валерий крепко держал Саню под руку.

– Так безопаснее, – оправдывался он, – один споткнется – второй поддержит.

Эта маленькая хитрость в другой раз просто рассмешила бы Саню, и она со свойственной ей резкостью сказала бы: «Не валяй дурака. Отцепись!» Но сейчас она непонятно для себя робела перед настойчивостью этого человека и стыдилась оттого, что позволяет ухаживать за собой во время дежурства. А Валерий, ободренный ее молчанием, гладил и пожимал ей пальцы.

– Столбы для вас нашлись, – говорил он, воодушевляясь. – Очень просто. У нас мост хотели строить на луговой дороге через Каменушку. Отменили – на зиму глядя незачем строить. Закон! Теперь заживем, и свет у вас будет, и радио.

Саня слушала его молча и думала о том, что Валерия интересуют не столбы, а совсем другое. Она себя ловила на мысли, что и ее теперь не столько интересуют столбы, которые она так долго искала, сколько то, чего она ждет от него и чего боится.

Когда они подошли к стрелке, Саня отстранила Валерия и взялась за рычаг.

– Давай я тебе помогу, – Валерий схватил ее руку.

– Пусти, не мешай!

Он поймал ее вторую руку, притянул Саню к себе. Она запрокинула лицо и вяло встретила его поцелуй.

– А теперь уходи! – Саня опустилась на рельс и закрыла лицо руками.

Ей вдруг сделалось не по себе, захотелось уйти куда-то, спрятаться, будто она оказалась раздетой и кто-то посмотрел на нее.

– Что с тобой? Ты обиделась? – Валерий наклонился к ней, обнимая ее за плечи.

– Да уйди же ты! – хрипло крикнула Саня.

Он испуганно отпрянул и быстро исчез в темноте.

Она просидела несколько минут неподвижно, и чувство нетерпимости совсем прошло. Теперь ей уже хотелось видеть Валерия, говорить с ним, ласкать его. Да неужто он ушел? Ее внезапно испугала эта мысль. Она вскочила в тревоге, оглядываясь, и неожиданно для себя крикнула:

– Валерий!

Он отозвался совсем рядом, вынырнул из-за какого-то штабеля, так что напугал Саню.

– Ты здесь, оказывается, – только и смогла произнести она.

– Я знал, что ты позовешь.

– Какой ты… умный.

И Саня покорно приникла к нему.

6

Всю эту неделю Саня прожила как в бреду. То чувство, которого она так долго ждала, нахлынуло внезапно. Оно залило ее душу, как в половодье на реке заливает вода не успевший сломаться лед. Больше не было ни сомнений, ни тревожных раздумий, – они опустились на глубину.

Саня не знала, что так же, как несломанный лед обязательно поднимется на поверхность реки, так и сомнения любви, различие взглядов, характеров, совести, погрузившиеся в волны чувства, всплывут обязательно со временем и напомнят о себе.

Саня вся как-то подтянулась и преобразилась даже внешне: не стало тех резких движений, того беспокойного бегающего взгляда: ее серые, прозрачные, как ледок, глаза словно загустели изнутри, стали темнее, мягче. С Валерием они теперь встречались и днем и вечером по нескольку раз и без конца обсуждали подробности предстоящего воскресника, словно в это воскресенье не столбы будут устанавливать, а станет решаться их судьба.

Саня договорилась с начальником звонаревского гарнизона, и тот обещал выделить на воскресник роту солдат. Директор совхоза посулил автомашины для развозки столбов. Сане даже удалось выпросить на городской станции в ресторане две бочки пива.