Саня Дырочкин — человек общественный - [30]
— И сестра. — Дядька показал на Юльку.
Получилось забавно.
— А вы их начальник? — поинтересовался Поликарпов-старший.
— У нас начальников нет, — улыбнулся Юрий Петрович. — Это октябрятская стройка. Делаем общее полезное дело. В этом помещении будет жить тринадцатый детский садик.
— Наш детский садик! — захлопала в ладоши Юлька. — «Лисичка»!
— И наш! — не удержалась Майка. — Мы все в него раньше ходили. Кроме одного Севки.
Федя только вздохнул.
— Давайте лучше знакомиться, — предложил Юрий Петрович. — Я рабочий с этой же стройки. — И он назвал своё полное имя.
— А меня Василий Иваныч, — охотно представился Поликарпов-старший.
Помолчали.
Поликарпов сказал:
— Как-то без дела стоять неудобно. Может, и мне работа найдётся?
— Отказываться не станем, — согласился Юрий Петрович. — Нам очень нужны мужские руки.
И опять я встретился с Фединым взглядом, только теперь в его глазах была гордость. «Дырочкин, ты увидишь, — будто бы сказал мне Федя, — каким бывает мой папа!»
— А я?! Что мне делать?! — спрашивала у Феди Юлька.
Федя задумался.
— Считать умеешь? — помог Юрий Петрович.
— До десяти и обратно, — сказала Юлька.
— Прекрасно! — похвалил Юрий Петрович. — Считай гружёные тачки.
Не думал, что мы столько сегодня успеем! Мы подносили мусор, а Юрий Петрович и Василий Иваныч бегали к мусорным бакам, сгружали. Ждать никому не приходилось.
— Быстрее, быстрее! — торопила каждого Юлька. — Я уже кончаю «десять» и начинаю девять и восемь.
— Говори, одиннадцать, — учил её Севка.
— Нет, — не соглашалась Юлька. — Удобнее, когда десять и одна тачка обратно.
Юлькин счёт всех развеселил. И Севка, загружая следующую тачку, объявлял за Юльку:
— Десять! И три обратно!
— Нет, — поправлял Юрий Петрович, подбегая с очередной тачкой. — Уже десять и четыре обратно!
А Василий Иванович торопил Федю:
— Давай, Фёдор, наваливай мусор. Сколько, Юля, у нас по счёту?
— Десять! — считала Юлька. — И десять обратно!
С работы мы уходили счастливыми.
Когда шли переодеваться к вагончику, Севка расстегнул ватник, но Юрий Петрович его предостерёг.
— Простудишься и заболеешь! — предупредил он. — Вот зайдёшь в вагончик, там тепло, хоть разувайся!
Тогда от переполнения Севка запел.
— Эх, да мы строители! Эх, да мы плотники! — орал Севка.
Я подхватил, сочинив вдруг продолжение:
— Эх, да первоклассные мы работники!
— Предлагаю петь иначе, — сказал Юрий Петрович. — Эх, да мы строители! Эх, да мы плотники! Мы третьеклассники! Мы работники!
Всем поправка понравилась. И мы хором, даже Юлька и Поликарпов-старший, подхватили новую песню.
И тут Майка Шистикова подтолкнула меня в бок. Я ничего не понял, хотел её толкнуть тоже, но увидел, что Майка показывает куда-то в сторону.
Чуть левее строительного вагончика, куда мы направлялись, одиноко стояла знакомая фигура — Люська Удалова! Она неожиданно помахала нам рукой.
Естественно, никто не побежал к ней, она сама, увидев наше рабочее спокойствие, решилась и пошла навстречу.
— Поработали? — заискивая, спросила она.
— Кое-что сделали полезное, — сказал Севка и уже для Люськи спел:
Хор подхватил продолжение:
Люська опустила глаза.
— А можно мне с вами в другой раз поработать, Дырочкин? — виноватым шёпотом спросила она.
— А как же старушки? — принялся издеваться Байкин. — Знаешь, сколько через неделю у тебя было бы нужных справок?!
— Ладно тебе, Севка! — сказала Люська. — Та работа тоже общественная, но она не такая полезная, как ваша.
— Какая же общественная?! — не унимался Байкин. — Если ты для себя одной выгоду ищешь?
— Ладно уж, приходи, Удалова, — пожалел я Люську. — На стройке всегда нужны люди.
А сам подумал: «В конце концов она сама попросилась работать, а это уже немало!»
— Спасибо, Дырочкин! — обрадовалась Люська и так на меня посмотрела, что я невольно подумал: «А может быть, Удалиха не такая уж и плохая девчонка!»
…Ох, как замечательно перевести дух после работы! Вытянуть ноги! Откинуть голову, сесть свободно. И посидеть в раздевалке пару минут неподвижно, разглядывая потолок или уставившись в голую серую стену.
Тело гудит, оттаивает. Каждая косточка, каждая мышца словно бы вспоминает проделанную работу. Жаль, что нас не видела Галина Ивановна!
Скинули ватники, аккуратно сложили, собрали перчатки и ушанки — завершили дело.
Юрий Петрович поставил электрический чайник, достал из буфета колотый сахар, кружки.
Я думал: «Теперь никто не скажет, что наша работа — пустяк!»
Люська тоже старалась. Разлила заварку, подносила каждому чай, словно официантка.
— Пейте, пейте, — ласково говорила Люська. — Если хотите, могу погорячей и покрепче… Чай даёт человеку бодрость и силу, сама читала об этом в кондитерском магазине…
— Неплохо бы ещё чёрного хлебца, — помечтал Севка. — Готов спорить, я мог бы слопать буханку.
— А ты попробуй сахар с чаем вприкуску. Получается вроде закуски, — посоветовал вошедший с улицы Василий Иваныч.
— Здорово! — попробовал Севка. — И вкусно. И сытно.
Разговор незаметно опять повернулся к стройке. О чём ещё говорить рабочему человеку?!
Я спросил Юрия Петровича: что же мы станем делать дальше, ведь мусора в садике почти не осталось?
Известный петербургский писатель Семен Ласкин посвятил семье Дырочкиных несколько своих произведений. Но замечательная история из жизни Сани Дырочкина, рассказанная от имени собаки Моти, не была опубликована при жизни автора. Эта ироничная и трогательная повесть много лет хранилась в архиве писателя и впервые была опубликована в журнале «Царское Село» № 2 в 2007 году. Книга подготовлена к печати сыном автора — Александром Ласкиным.
В повести «Версия» С. Ласкин предлагает читателям свою концепцию интриги, происходящей вокруг Пушкина и Натальи Николаевны. В романе «Вечности заложник» рассказывается о трагической судьбе ленинградского художника Василия Калужнина, друга Есенина, Ахматовой, Клюева... Оба эти произведения, действие которых происходит в разных столетиях, объединяет противостояние художника самодовольной агрессивной косности.
Документальная повесть С. Ласкина «Вокруг дуэли» построена на основе новейших историко-архивных материалов, связанных с гибелью А. С. Пушкина.Автор — писатель и драматург — лично изучил документы, хранящиеся в семейном архиве Дантесов (Париж), в архиве графини Э. К. Мусиной-Пушкиной (Москва) и в архивах Санкт-Петербурга.В ходе исследования выявилась особая, зловещая роль в этой трагедии семьи графа Григория Александровича Строганова, считавшегося опекуном и благодетелем вдовы Пушкина Натальи Николаевны.Книга Семена Ласкина читается как литературный детектив.
Книга «Саня Дырочкин — человек семейный» — первая повесть из известного цикла об октябренке Дырочкине и его верном спутнике и товарище собаке Моте, о том, какой октябренок был находчивый и самоотверженный, о том, как любил помогать маме по хозяйству.Повесть печаталась в сокращённом варианте в журнале «Искрка» №№ 1–4 в 1978 году.
Около пятидесяти лет петербургский прозаик, драматург, сценарист Семен Ласкин (1930–2005) вел дневник. Двадцать четыре тетради вместили в себя огромное количество лиц и событий. Есть здесь «сквозные» герои, проходящие почти через все записи, – В. Аксенов, Г. Гор, И. Авербах, Д. Гранин, а есть встречи, не имевшие продолжения, но запомнившиеся навсегда, – с А. Ахматовой, И. Эренбургом, В. Кавериным. Всю жизнь Ласкин увлекался живописью, и рассказы о дружбе с петербургскими художниками А. Самохваловым, П. Кондратьевым, Р. Фрумаком, И. Зисманом образуют здесь отдельный сюжет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
О соперничестве ребят с Первомайской улицы и Слободкой за Титов пруд.
Повесть «Федоскины каникулы» рассказывает о белорусской деревне, о труде лесовода, о подростках, приобщающихся к работе взрослых.
Рассказы о нелегкой жизни детей в годы Великой Отечественной войны, об их помощи нашим воинам.Содержание:«Однофамильцы»«Вовка с ничейной полосы»«Федька хочет быть летчиком»«Фабричная труба».