Сантрелья - [19]

Мы выехали рано утром, рассчитывая к полудню достичь Севильи. Несмотря на утреннюю сонливость, я упорно не позволяла себе сомкнуть глаз и жадно впитывала красоту и необычность пейзажа за окном. Иногда он поражал однообразностью, а иногда восхищал разнообразием. Голое выжженное равнинное пространство сменялось холмистой местностью. А на пологих склонах холмов стройными рядами, будто солдаты на параде, выстроились невысокие деревья с круглой кроной — оливковые рощи. Настоящими оазисами изобилия казались обширные плантации виноградников. Здесь веками вынашивался рецепт, из поколения в поколение передавался секрет изготовления и годами формировался букет вкуса знаменитых вин Вальдепенья.

Ламанча встречала нас многочисленными памятниками Дон Кихоту и Санчо Пансе. Они были настолько разными по характеру и форме, что поражала неограниченность фантазии.

Вскоре холмы постепенно стали превращаться в горные массивы. Мы ехали по извилистой горной дороге, а над нами нависали скалистые отроги. О нет, это не была узкая горная дорога, подобная той, что память сохранила со времен отдыха на нашем Кавказе (уже не нашем, увы!). Это было настоящее цивилизованное шоссе, по большей части скоростное. Но красота горного пейзажа нисколько не померкла от мысли, что путь наш не сопряжен с опасностью, обычной на горных дорогах. Наоборот, можно было расслабиться и полностью погрузиться в этот изумительный мир: разноцветные прессованные горные породы косыми полосками, напоминающими слои пирога, будоражили наше воображение и могли поведать особо пытливым умам о заре существования нашей планеты. Причудливыми формами некоторые горы напоминали шедевры какого-нибудь талантливого скульптора с буйной фантазией и манией величия. А в долинах между скалами ютились белые домики поселков, над которыми непременно возвышался католический храм. Иногда селения располагались на склонах самого холма, даже если склоны не отличались особой пологостью. Это вызывало изумление: «Надо же, и здесь живут люди!» и восхищение приспособляемостью человеческой природы.

Вот край горных массивов остался позади, и мы вновь путешествовали по холмистой местности. На некоторых вершинах холмов можно было различить старинные замки или их руины. Это наполняло мое сердце немым восторгом. Все больше разыгрывалось мое воображение, рисуя картины средневековья. Я вспомнила свой сон, подумав, что он предвосхитил это путешествие. Я внимательно и с нетерпением разглядывала теперь вершины холмов, в надежде рассмотреть там силуэт древних стен и башен, и если холм вдруг не оправдывал моих ожиданий, оказавшись пустынным или дав прибежище простому селению, я разочарованно вздыхала и продолжала с еще большим старанием вглядываться в окружающий нас ландшафт.

В Андалусии пейзаж перестал радовать своим разнообразием: потянулись одинаково пустынные выцветшие равнины. Эта монотонность навела на меня дремоту. Очнулась я, когда мы въезжали в Севилью.

Этот город оставался для меня загадкой. Я помнила, как в прошлом году мы с Анхелес ходили по нему и страдали от жары. Как мы потом узнали, температура воздуха в тени достигала сорока шести градусов. Но жара не столь ярко запечатлелась в моей памяти, как то ощущение потери или растерянности, которое возникает обычно, когда осознаешь, что есть лишь один день, поэтому то, что успеешь за этот день, будет твоим, а что нет, — не обессудь! Так я нутром понимала, что в этом городе, чтобы проникнуться его духом, надо пожить, а не бежать, подобно гончей, от вокзала к Собору, от Собора к Алькасару, от Алькасара, петляя по улочкам очаровательного уголка под названием Санта-Крус. И снова бегом к картинной галерее, где в полглаза окинуть зал Мурильо. Боже, да здесь перед каждой его мадонной надо стоять целый день, чтобы впитать возвышенность и неземную чистоту, сквозящие во всем ее облике и излучаемые ее взором! Затем бегом отдать должное полноводному в Севилье Гвадалкивиру, на секундочку застыть перед Золотой башней. И снова пуститься по узким улочкам мимо (мимо! мимо?) Архива Индий к Церкви Сан-Сальвадор. Минут на пять затаиться в немом восхищении перед дивным алтарем и обреченно выползти в жару, зная, что времени осталось только-только доплестись до железнодорожного вокзала.

Севилья запала мне в душу как неосуществленная мечта. И когда я потом дома листала альбом с фотографиями, возникало чувство, что этот город я видела в кино. Впрочем, по-видимому, такое ощущение оставила вся поездка в Испанию. Но и теперь я оказывалась в этом чудесном городе не в самый лучший момент своей жизни. Я узнавала сейчас некоторые улицы, по которым гуляла в прошлом году, и так моя первая поездка обретала реальность.

Мы подъехали к Археологическому музею, разместившемуся в необычайно красивом здании. Росалес отправился на поиски коллег, с которыми еще вчера условился о встрече. В ожидании его возвращения мы с Карлосом знакомились с экспонатами музея. Здесь можно было воочию увидеть то, что называлось Тартесской культурой: золотые и серебряные украшения, бронзовая посуда, древние статуэтки — произведения живых людей, настоящих древних мастеров. И впервые за эти два дня я почувствовала, что Тартесс не миф, что брат мой изучал реальную культуру. Изделия эти, изготовленные в разное время и найденные в разной местности, свидетельствовали об обширности территории Тартессиды.