Санктуарий - [35]

Тэд шагает ко мне и крепко обнимает.

– Давай-ка отведем тебя в дом, – говорит он.

– Нет, постой. Майкл работает. Не надо ему мешать.

Я хочу оказаться подальше от разгневанного мужа. И мне надоело сидеть в четырех стенах с моим горем за компанию. Дэн никогда не любил торчать дома. Он старался как можно больше бывать на улице. Тренировался. Тренировал других. Проводил все лето на берегу, возвращаясь домой с золотой кожей, разогретый солнцем.

Так что мы садимся в патрульную машину Тэда, и он везет нас к воде. Когда мы проезжаем мимо дома Бриджит, я отвожу взгляд. Не хочу вспоминать тот вечер, всего неделю назад, когда все еще была счастлива. Буду ли я счастлива снова? Все зависит от Сары.

Я знаю, что она может это сделать. Знаю.

Когда Тэд заезжает на парковку у Хай-Пайн-Пойнт, я ежусь. Вторая дорога, которая сюда ведет, начинается в Аннаконе, где живут Гарсия. Это – одно из мест, где мы когда-то встречались с Альберто.

Меня прежде никогда так не любили – так страстно и жарко. Я столько думала о Берто, что едва способна была жить. Я забывала завезти вещи Майкла в химчистку – или забывала их забрать. Во время матчей Дэна я сидела, не глядя на сына, а каждые пять минут проверяя телефон, надеясь на новое сообщение.

Я призналась Саре, что влюбилась в другого мужчину. Что если бы не Дэн, я бы бросила Майкла. Но я не смогла сказать ей, что этот мужчина – муж Джулии, потому что даже Сара не осталась бы на моей стороне. Когда Альберто оборвал все контакты, то порой мне казалось, что меня разорвет от скопившейся во мне боли. Это ощущалось как тяжелейшая утрата… Так мне казалось. Теперь-то я знаю, что такое настоящая потеря.

Однако эти места бередят боль, которую мне причинило исчезновение Альберто. Мне казалось, он видит меня. Не жену профессора Уитмена или маму Дэниела. Просто Эби Андерсон, которая когда-то была капитаном школьной волейбольной команды, которая мечтала работать психотерапевтом в престижной больнице. Которая обожала летние пикники в прибрежном доме в Коннектикуте, принадлежавшем ее родителям и никогда не могла отказаться от еще одной зефирки.

Как бы та девушка отнеслась к женщине, в которую я превратилась?

Разве ее душа не болела бы за меня?

Я благодарна Тэду, который начал говорить, как только мы вышли на дорожку, популярную у всех выгуливающих собак. Аромат сосен поднимается ввысь, острый и чистый.

– Вот что, Эбигейл… Я уже поговорил об этом с Джейки, но решил, что нам стоит обсудить все втроем. Колдовство? Оказывается, в Коннектикуте есть закон, который не отменяли – и он говорит, что колдовство наказывается смертью.

– Смертью? – я решаю, что ослышалась. – В Коннектикуте нет смертной казни.

– Угу. За исключением случаев колдовства – нет. Отцы-основатели записали это в конституцию – нам и Массачусетсу – из-за того, что в те дни было в Салеме.

– Это же безумие!

Это так. По-другому и не назовешь. Я смотрю на Джейка. Он понял, что это значит? По одному его слову девушка, которую он знает с самого детства, может умереть. Всю эту неделю Джейк выглядел таким же убитым, как я, но в нем не теплится тайный уголек надежды, который бы помогал ему держаться – надежды на то, что Сара сможет вернуть нам Дэна.

Но я смотрю на Джейка и вижу, что в нем что-то продолжает пылать. Гнев – настолько яростный, что может уничтожить Харпер Фенн за то, что она сделала. И на одно мгновение его сила заставляет меня устыдиться. Разве мне не следует чувствовать то же самое?

Как мать, потерявшая сына, могу ли я приговорить другую мать и другого ребенка к такой же судьбе? Могу ли я сделать это и остаться человеком? Не следует ли нам сейчас все остановить?

Я наклоняюсь, обхватывая себя руками. Здесь, в лесной тени, холодно без куртки.

Если Харпер убила Дэниела колдовством (а это так, так, не унимается голос у меня в голове), то она тоже умрет. Никакой тюрьмы для несовершеннолетних. Ее казнят.

Но до этого дело не может дойти! Коннектикут – один из самых либеральных штатов. Наш губернатор наложила бы запрет на огнестрельное оружие, если бы могла – и, наверное, запретила бы и тюрьмы. Она ни за что не допустит, чтобы во время ее пребывания на посту привели в исполнение приговор о смертной казни. Меру наказания изменят.

Харпер не умрет.

Однако сама угроза такого? Ни одна мать не станет так рисковать. Ты пойдешь на все, лишь бы отвести от своего ребенка подобную опасность.

И я понимаю, что меня не пугает этот смертный приговор. На самом деле все складывается просто идеально!

После интервью я отправляла Саре голосовые сообщения, спрашивая, готова ли она вернуть Дэна. Сделать то, «что мы обсуждали», как я выражаюсь: не хочу показаться безумной, если она даст прослушать мои послания кому-то еще.

Однако Сара молчит.

Я знаю, что она может это сделать – и считала, что одного только обвинения Харпер будет достаточно, чтобы заставить ее согласиться. Однако пока этого оказалось мало.

Я рылась в памяти, пытаясь найти какие-нибудь компрометирующие детали. Те моменты, когда она отметала правила или нарушала закон, следуя велению своего доброго сердца. Я планировала пригрозить ей разоблачением, если она откажется помогать.