Санкт-Петербург. Автобиография - [20]

Александро-Невская лавра и перенесение мощей святого Александра Невского, 1710 год Обри де ла Мотрэ, Фридрих-Вильгельм Берхгольц

Формальные градообразующие признаки европейского города XVIII века – наличие ратуши (магистрата) и городской церкви или собора. Роль первой в Санкт-Петербурге играл сначала дворец Петра Великого, затем дом А. Д. Меншикова, генерал-губернатора Петербурга, а в 1710 году началось строительство собственно ратуши на Троицкой площади. Что касается городских церквей, то на берегах Невы были построены две церкви Пресвятой Живоначальной Троицы (1703 год и 1710–1711 годы, вместо сгоревшей первой), а в 1710 году был основан главный городской монастырь – Александро-Невский (в 1797 году он получит статус лавры). Заметим, что Петропавловский собор, возведенный по проекту Доменико Трезини, был освящен архиепископом Феофаном Прокоповичем только в 1733 году.

По преданию, царь Петр повелел заложить монастырь на том самом месте, где в 1240 году Александр Невский разгромил шведов. В честь князя, которого церковь признала святым покровителем нового города, и в память о соборной церкви Живоначальной Троицы он получил название Свято-Троицкого Александро-Невского монастыря.

Французский путешественник О. де ла Мотрэ посетил монастырь в 1726 году.

Красота местности и дороги, но более всего превосходные манеры принявшего меня настоятеля побудили меня побывать там еще; я ездил в монастырь четыре раза. Первый раз – в конце сентября, спустя три-четыре дня по прибытии в Петербург, вместе с г-ном и г-жой Лефорт, представившими меня настоятелю. Он оказал нам в высшей степени любезный прием, угостил превосходными цукатами, фруктами, тонкими винами и ликерами. По происхождению он серб, и его мать по-прежнему жила в Буде. Он угощал нас вином из винограда, растущего в окрестностях этого города, с которым я немного познакомился, дважды его проезжая. Настоятель довольно хорошо говорил на латыни, немного по-турецки и на простонародном греческом. Его одежда была черной, как одежда калоерос, или греческих монахов... с той лишь разницей, что подкладка была из пурпурного атласа. На шее он носил золотую цепь, на ней висел золотой крест с шестью изумрудами, пересыпанный на перекладине маленькими бриллиантами. Настоятель жил или по крайней мере принимал гостей в довольно хорошем доме, с юга отделенном от монастыря большой площадью. При доме есть приятный и плодородный сад. Этот монастырь, если когда-либо будет закончен, должен стать превосходным по архитектуре, самым прекрасным и самым большим во всей России. Чтобы дать общее представление о нем, достаточно было бы сказать, что проект создал синьор Трезини и к постройке было привлечено несколько других хороших архитекторов. Я сказал: «если когда-либо будет закончен», так как в ту пору была сделана лишь половина <...> великолепная церковь, которую начали возводить, должна была находиться в центре всего ансамбля, а ансамбль должен был стать таким, как он изображен на той же гравюре.

Богослужение тогда проводилось в другой церкви, <...> она построена в основном из дерева, но очень приятна. В пределах ансамбля есть, кроме того, чрезвычайно красивая часовня – истинная жемчужина по своей архитектуре и декору. Именно в этой часовне покоится прах св. Александра Невского. Он в гробу, покрытом малиновым бархатом, украшенным по углам золотым шитьем, галунами и бахромой. Гроб находится в южной части алтаря. Несколько ниже на той же стороне стоит трон, на котором сидел Петр I во время церемонии канонизации Александра Невского. Трон украшен подобным же шелком, над троном императорская корона, расшитая золотом. Трон достаточно большой, чтобы на нем могли сидеть два человека; императрица (как мне говорили) в день церемонии сидела на нем рядом с Петром I. Когда она приезжала в монастырь после смерти этого монарха (что делала довольно часто) и присутствовала на богослужениях, проводившихся тогда в этой часовне, она обычно сидела на троне. Князь Меншиков, как правило, сопровождавший ее, сидел слева от нее в кресле с подлокотниками. Когда я впервые увидел ее [в Петербурге] вне дома, мне сказали, что она направлялась туда (в монастырь). У нее на шее был орден св. Екатерины на белой ленте. Расстояние, с которого я наблюдал, не позволило мне разглядеть образ святой, я видел крест, сверкавший драгоценными камнями. Мне говорили, что образ – в середине на эмали, а с другой стороны девиз.

Что касается внешности императрицы, она весьма и весьма изменилась с тех пор, как я видел ее на реке Прут в 1711 году. Императрица утратила хороший цвет лица, отяжелела, лицо располнело и приобрело желтизну и некоторую бледность – словом, она выглядела так, будто ей угрожала водянка.

Монастырь весь – из камня и кирпича; то, что уже закончено, чрезвычайно хорошо спланировано и выполнено. Трапезная – одна из самых больших, виденных мною, и имеет свыше 50 шагов в длину и 26 в ширину. Над ней зал, или галерея, почти таких же размеров и высоты. Монашеские кельи очень приятны, там живет 65 монахов, помимо настоятеля. В соответствии с установлением Петра I никто не мог быть принят в этот монастырь без экзамена и доказательств учености и доброго поведения. Петр I взял лучше подготовленных и менее невежественных из других монастырей, которые он упразднил, превратив в госпитали или во что-либо иное. Предполагалось, что по завершении строительства монахов должно было стать по крайней мере вдвое больше. Однако они в большинстве своем не могли воздерживаться от неумеренного употребления спиртных напитков, о чем я скажу ниже. Настоятеля считали добрым священником и способным математиком. Петр I с пользой употреблял его в различных церковных и мирских делах. Император назначил его на этот пост вместо Феодосия, которого за несколько месяцев до своей смерти поставил архиепископом Новгородским. Последнего считали одним из самых ученых священнослужителей всей России и в то же время злейшим врагом суеверий. Это качество являлось достоинством при Петре I, но не при Екатерине I, и обеспечило ему слишком могущественных врагов среди духовенства, особенно монахов, которые попытались взять верх, как только она взошла на имперский престол. Как мне говорили, императрица более боялась их, нежели любила; она возвратила им многие доходы и привилегии, отнятые Петром. Императрица полагала, что за это они станут ее поддерживать. Князь Меншиков был злейшим врагом Феодосия (величайшее преступление которого в том и состояло), никогда не переставая преследовать его, до тех пор пока не добился от Синода решения о его отставке и ссылке. Основными пунктами обвинения, выдвинутыми против Феодосия от имени духовенства, было то, что «он обезображивал и уничтожал образа в церквах... в своих проповедях отрицал чудеса, совершенные некоторыми из этих святых, и выступал против их почитания, считавшегося обязательным в учении святой греческой церкви, и т. д.». Обвинения от имени императрицы заключались в том, что «он пытался в союзе с другими недовольными лицами опровергнуть достоверность распоряжения покойного императора относительно престолонаследия, что он вел разговоры с целью вызвать недовольство персоной ее императорского величества, представить ее правление как узурпацию и пытался подбить ее подданных на бунт против нее».