«Сандал», которого не было - [54]

Чечня, февраль 2005 г.

В камере, куда перевели сандаловцев, сидели не только бывшие, но и до суда не уволенные, а потому числящиеся действующими военнослужащие и сотрудники милиции. Зековских традиций здесь не поддерживали, но свой старший, типа смотрящего, все-таки имелся. Называли его Рэмбо. Скорее всего, это был его позывной в прошлой жизни. Телосложением на качка не похож, но в развязных манерах с первого взгляда чувствовалась дерзость и превосходство над окружающими. Эти свойства характерны обычно для всех блатных и пребывание его за решеткой казалось вполне закономерным.

В первую же ночь сандаловцы, после короткой стычки, освободили себе две шконки и заняли освободившиеся места.

— Не горячись, Рэмбо! — объяснил Граф, лежа на нижнем ярусе. — У вас ведь почти все по одному спят. А мы по двое. Так что все по чесноку…

Глаза Рэмбо зло блеснули в тусклом освещении — так в голливудских фильмах глаза вампиров вспыхивают на миг красным огнем. Прощать подобную дерзость он не собирался, хотя виду не подал.

А ближе к утру обостренные чувства спецназовца, подобно будильнику, прервали тяжелый сон Аюба. Еще не успев сообразить, что происходит, он инстинктивно вскочил. И это действие оказалось очень своевременным — самое распространенное в камерах оружие — заточка из обувного супинатора пропорола матрац, на котором он только что лежал. Граф без замаха резко выбросил вперед левую руку, костяшки кулака напоролись на чьи-то зубы. Рэмбо крякнул и рухнул на спину Лося, боровшегося на полу с бывшим оружейником, угодившим в СИЗО за торговлю боеприпасами. Спрыгнувшие с верхнего яруса Док и Тихий быстро помогли угомонить нападавших, и те, как отогнанные палкой собаки, разошлись по местам.

Однако стало ясно, что спать всем сразу нельзя.

— Давайте так, — шепнул Аюб. — Сначала дежурю я, потом Тихий. А дальше посмотрим…

В таком режиме и проходили следующие ночи. Противники, похоже, никуда не торопились — понимали: рано или поздно дружная четверка выдохнется. Время тянулось и летело. Когда приходилось бодрствовать, ме-е‑е-едленно сжималось в пружину, а как только наступала очередь сна — бац, и летело так стремительно, как скорострельная «Шилка»[24] выплевывает весь свой боезапас.

Так было и в этот раз. Глухие голоса заключенных монотонно убаюкивали, словно издалека. Время тянулось, пружина сжималась, сжималась…

— Эй, ты не спишь? — спросил сидевший в ногах у Графа Лось.

— Нет, — шевельнул губами Аюб. А может, это ему приснилось в тяжелой дреме.

Но в следующее, как ему показалось, мгновение лента жизни закрутилась с бешеной скоростью. Лицо сильно сдавило. Привкус крови смешался со вкусом краски, которой была выкрашена шконка. Аюб кое-как вырвался из-под прижимавшей его руки…

— С-с-сука-а-а-а…

В этот раз отбиться удалось с трудом. С большим трудом. У Дока снова кровоточило ухо, точнее, то, что от него осталось после ранения, у Лося заплыл левый глаз, Тихому, похоже, сломали ребро, а Аюб не мог пошевелить правой рукой, обвисшей словно плеть.

— Куда же он пропал, этот Вампир? — в сердцах произнес Тихий. — Еще одну атаку мы не переживем.

Ответа не последовало. Все знали, что он прав.

Северная Осетия, Моздок

Два деревянных ящика были не меньше двух метров в длину и почти по метру в ширину, но в пустом грузовом отсеке военно-транспортного самолета АН-72 смотрелись сиротливо. И хорошо, что их только два. Потому что, хотя на вид это обычные большие ящики, на самом деле это «груз-200». Внутри цинковые солдатские гробы. И они, увы, не пустые…

Подполковник Нижегородцев сел на откидную лавку поближе к кабине пилотов, подальше от гробов. Не только потому, что плохо запаянные цинки при взлете почти наверняка выпустят трупный запах — он это знал не понаслышке, — но и затем, чтобы меньше встречаться глазами с сопровождающим. Состарившийся от горя мужчина средних лет — наверняка отец одного из погибших — отрешенно смотрит в пол, сжимая в руках завернутые в целлофановый пакет документы. Вампиру почему-то стыдно перед ним. Хотя, конечно, лично он не виноват в смерти сына этого человека, но все же, но все же… Он жив, а тот парень мертв, и в глазах безутешного отца — это вопиющая несправедливость…

Если бы не срочная необходимость, Нижегородцев ни за что не полетел бы с «грузом-200». Но лететь нужно ради томящихся в СИЗО «сандаловцев», тут каждая минута на счету, не до комфорта. Хорошо еще, что командир летунов нормальным мужиком оказался, понял, что просто так подполковник ФСБ упрашивать не будет…

Самолет оторвался от бетонки и начал набирать высоту. Пахнуло формалином. У Вампира этот запах еще в первую чеченскую почему-то ассоциировался с лаком для укладки волос. С тех пор у его женщин баллончики с лаком стали загадочным образом исчезать, зато появились подаренные им тюбики с кондиционером и аэрозоли с лаком другого запаха.

Нижегородцев прижался спиной к борту, прикрыл глаза и попытался отвлечься от грустных мыслей. Трудно что-либо планировать, когда не представляешь, что будет дальше. А что ждет его в кабинете начальника Управления «С», Вампир и понятия не имел. Три часа назад позвонил его непосредственный руководитель, начальник центрального управления «Т» генерал Ермаков и сообщил, что Коцубенко готов встретиться.