«Сандал», которого не было - [32]

Но сейчас только середина дня, а холод уже пробирается сквозь черный волчий полушубок. Его пошил еще дедушка Исса — он сам заколол кинжалом напавшего на него волка! В его роду все мужчины были героями, хотя дядя Абдурахман говорил, что отец Адлана пошел не в своего отца… И действительно — Хуссейн не убивал ни волков, ни тем более людей. Он работал счетоводом в совхозе и отказался уходить в горы, как сыновья Абдурахмана. И его планы отец, конечно же, не одобрил бы…

Молодой человек вздохнул и перевернулся на бок. Завод разрушен еще в первую войну, территория густо заросла деревьями и кустарником. Даже без зелени, эти заросли мешают точности прицела. К тому же со стороны дороги сохранились еще не разворованные остатки бетонного забора, который скроет его от кафиров, задержит возможную погоню и исключит прямые выстрелы… Дядя Абдурахман научил его, как быстро спуститься: вон надежно привязанная веревка, по которой можно за секунду съехать на землю. Пожалуй, он действительно успеет три раза добежать до дырки в задней части забора и нырнуть в овраг, как говорил умеющий все продумывать дядя. Он был уверен, что тоже успеет добежать, хотя не трижды, а только один раз, ибо на левой ноге у него были оторваны пальцы — хромота осталась на память о давнем неудачном опыте с самодельной миной.

От площади у магазина мимо забора идет гравийная дорога к асфальтированной трассе. Под рукой у Адлана аккумулятор от мотоцикла. До дороги не больше 100 метров, силы тока наверняка хватит, чтобы преодолеть сопротивление проводов, во всяком случае, дядя так сказал, а он хорошо знал взрывное дело, хотя когда-то и допустил ошибку. Провода идут к танковому снаряду, уложенному в дренажную трубу под дорогой, прямо на повороте. Здесь быстро не проскочишь, скорость в любом случае сбросить придется. Тут-то он и соединит провода…

Только надо, чтобы шла одиночная машина. Вчера два уазика проезжали, но он их пропустил — опасно: из второй машины такой огонь откроют… И БТР пропустил — тоже опасно. А когда одиночная — другое дело! Правда, он и одиночный грузовик пропустил — кузов был набит солдатами, многие уцелеют, и ему не уйти… Надо, чтобы была одиночная, но с несколькими бойцами, а лучше всего — легковушка с офицерами. Тогда, даже если кто-то выживет, после контузии трудно сразу сообразить, жив ты или мертв, а уж определить место лежки подрывника — и подавно. Вот он и успеет уйти. Конечно, с дядей было бы спокойней, да они и собирались идти вдвоем, но дядю во вторник задержали на блокпосту. Может, конечно, и выпустят, если не опознают. А если разберутся, что он и есть Хромой Подрывник, — тогда все… Может, и без всякого суда пристрелят ночью да выбросят в лесу…

По гравийной дороге к магазину подъехала старая «Нива», молодой парень скрылся в магазине, потом вынес, погрузил в багажник мешок то ли муки, то ли сахара и поехал обратно. Женщина, закутанная поверх пальто в пуховой платок, проехала на груженной углем телеге. Адлан представил, как разгорится этот уголь, распространяя вокруг острый запах и блаженное тепло, вздохнул, снял перчатки, подышал на руки, потер их друг о друга. Но это не помогло — волчий полушубок с лохматой меховой шапкой не спасали от холода, а ноги, несмотря на валенки, стали мерзнуть. Он уже начал дрожать всем телом. Сейчас бы к горящей печке и поесть горячий, жирный жижиг галнаш…

Но тут же мысли его приняли другое направление: от центра села к магазину подъехал военный тентованный «Урал», из кабины вылез прапорщик и исчез внутри. Солдат-водитель тоже выпрыгнул из кабины, закурил, прошелся взад-вперед, разминая ноги. Вот оно! Одиночная машина, и нет никаких поводов пропустить ее, если она поедет мимо заряда… Адлана бросило в жар, будто он уже сидел у хорошо разгоревшейся печки.

«Что они собрались покупать? У них же централизованное снабжение», — пульсировала в голове ненужная и никчемная сейчас мысль. Сердце колотилось, как стреляющий автомат, под ложечкой ныло, волной подкатила тошнота. Голова вспотела, и он снял шапку, как будто внезапно наступило знойное лето.

«Скорей всего, они поедут обратно тем же путем, и у меня вновь ничего не выйдет!» — эта мысль не огорчила его, а скорей обрадовала. Но он тут же устыдился этой предательской радости, радости труса. Трясущимися руками он прикрепил один провод к положительному контакту аккумулятора, теперь осталось приложить второй к отрицательному…

«Скорей бы уже, что он там возится…»

Через некоторое время прапор вышел на крыльцо, что-то крикнул, из кузова грузовика выпрыгнули двое солдат и стали носить в магазин ящики с сухим пайком.

«Вот оно что! Оказывается, он не покупает, а продает! Казенное имущество налево пускает, шакал!» От этой мысли Адлан несколько успокоился. Взорвать кафира, если он вдобавок шакал, легче, чем просто кафира…

Через несколько минут военные заняли свои места и «Урал» тронулся. Но разворачиваться, чтобы ехать обратно через все село, они не стали, а направились к гравийной дороге, ведущей к трассе, где их ждал фугас. И пропустить их у Адлана не было никаких оснований. Хотя как убить сразу четырех человек? Солдаты такого же возраста, как он сам, прапорщик немного постарше… И он видел их лица! Когда Шамсутдин пускал свою ракету, он метил в летящий вдалеке вертолет, словно в обычную мишень в тире. Вертолет упал, как в кино, а последствия в виде трупов они увидели уже потом, когда прибыли на место крушения и все было позади… Но сейчас обстановка совсем другая: вот они — четверо молодых мужчин, живых и здоровых, и именно он своими руками должен превратить их в куски окровавленного мяса!