Сан-Андреас - [72]

— Я сказал, что они не будут топить нас. Любые наши потери им на руку. Чем больше из нас им удастся отправить на тот свет, тем больше они будут уверены в том, что мы — в их власти.

— Вы хотите сказать, что они получили нужную им информацию?

— Даже не сомневаюсь. Можете быть уверены, что весь экипаж «кондора» во все глаза рассматривал нас, когда они пролетали в пятидесяти ярдах.

Они не видели повреждений в нашей носовой части, потому что они находятся под водой, но они не могли не заметить, что наша грузовая ватерлиния тоже под водой, что наша головная часть осела. Если они не тупицы, они должны донять, что мы либо ударились обо что-то, либо кто-то ударил нас. Это не может быть мина или торпеда, иначе мы уже были бы на дне. Они наверняка сразу же поняли, что мы, скорее всего, кого-то протаранили, и уж, конечно, нетрудно догадаться, кого.

— О боже, — простонал Джемисон. — Мне это совсем не нравится, боцман.

— Мне тоже, сэр. А вам не кажется, что кое-какие изменения произошли.

Наш вопрос, насколько я понимаю, стал приоритетом верховного немецкого командования. Вопрос о том, оставить нас в живых или нет. Что более важно для них: подобрать нас более или менее живыми или же отомстить за гибель своей подводной лодки?

— Что бы они там ни решили, мы всЁ равно ничего поделать не можем, — сказал Паттерсон. — Пойдемте лучше перекусим.

— Думаю, надо немного подождать, — сказал Маккиннон и несколько мгновения молчал, а затем сказал; — Он возвращается.

И он действительно вернулся, летя на той же самой высоте, высоте волн. Второе появление самолёта было зеркальным отражением первого: тот же самый стрекот пулемётов, тот же самый свист пуль. После того как стрельба закончилась, Маккиннон вместе с другими вышел из своего укрытия и вернулся к лееру по левому борту.

«Кондор» взмыл вверх и стал удаляться в противоположную от их движения сторону.

— Ну и ну, — произнёс Джемисон. — Похоже, мы ещё легко отделались.

Наверняка они заметили следы от пушечных выстрелов по правому борту. Как вы считаете, боцман?

— Они не могли их не заметить, сэр.

— Чтобы свести счеты с нами и сбросить на нас бомбы, им нужно набрать соответствующую высоту.

— Он мог разбомбить нас с высоты ста футов без особой опасности для себя.

— Может, у него просто не было бомб?

— Ну что вы. Бомбы у него наверняка были. Только «фокке-вульфы», летающие над Британскими островами в радиусе между Тронхеймом и Лорьяном во Франции или же ведущие наблюдение в таком дальнем районе, как Датский пролив, не несут бомб. Вместо этого они несут дополнительные баки с топливом. Те же самолёты, что осуществляют разведку на более близких расстояниях, обычно имеют 250 килограммовые бомбы, а не такие маломощные, что использовал лейтенант Ульбрихт. Лётчик «кондора», вне всякого сомнения, поддерживает прямую радиосвязь с Тронхеймом. Он наверняка сообщил туда, почему больше не слышно позывных от их подводной лодки. Тем не менее, ему приказали оставить нас в покое. По крайней мере, на какое-то время.

— Вы правы, — согласился Паттерсон. — Что-то не слышно его возвращения. Странно. Он же мог провести вести день, кружась над нами и сообщая о нашем положении. Но он вместо этого улетел. Странно — почему?

— Ничего странного здесь нет, сэр. Появление «кондора» — доказательство того, что за нами следует подводная лодка. Этого вполне достаточно, так что использовать самолёт больше нет необходимости.

— А мы можем что-нибудь сделать с этой чертовой подводной лодкой?

— Протаранить её мы не можем, потому что не знаем, где она находится, и мы можем быть уверены, что на поверхность она не всплывет, потому что ей уже известно или вскоре станет известно, что произошло с другой подводной лодкой. Мы можем попытаться оторваться от неё, но только не сейчас. Конечно, если мы остановим машины и генераторы, она потеряет нас из виду, но ненадолго. Достаточно ей поднять свой перископ, оглядеть горизонт, и мы будем вновь обнаружены.

— Только не сейчас. Значит, когда стемнеет?

— Да. Думаю, тогда мы можем, попытаться. На полчаса мы притаимся, а затем при малых оборотах двигателей свернем на новый курс. Чем меньше шума мы будем производить, тем больше шансов, что нас не обнаружат.

Вполне возможно, что потребуется чуть ли не целый час, чтобы развить полную скорость. Это сродни игре в азартные игры. Даже если мы в ней одержим победу, все равно нет гарантии, что мы свободны. Немецкая подводная лодка просто радирует в Тронхейм, что потеряла наш след. Где мы приблизительно находимся, им известно, а «кондор», пуская сигнальные ракеты, за короткое время облетит значительную площадь.

— Вы невольно поднимаете мой боевой дух, — сказал Джемисон. — Однако их тактика кажется мне весьма странной. Зачем «кондору» летать туда, прилетать, как вы говорите, когда наступит темнота, если все можно сделать значительно проще. Один «кондор» какое-то время летает над нами, а затем его сменяет другой «кондор». Смысла в их тактике не вижу.

— А я вижу. Хотя мы ещё довольно далеко от Абердина, германские шишки в Норвегии гадают, как поступить в нашем случае — остановить нас вновь или нет. «Кондор» это сделать не в состоянии — мы просто пойдем на дно или не сможем идти своим ходом. Из этого становится очевидным, что немцы этого не желают. Немецкая подводная лодка могла бы всплыть на расстоянии буквально в милю, определить со всей тщательностью, направление нашего движения, а затем начать выпускать в нашу надстройку или госпитальную снаряд за снарядом, пока мы не вывесим белый флаг.