Самый обычный день. 86 рассказов - [32]

Попивая фруктовый сок, я долго раздумывал: кого мне убить и за что? В голове у меня крутилась мысль (сам не знаю, где я это слышал) о том, что идеальное преступление возможно только в том случае, если между преступником и его жертвой невозможно установить никакой связи. Если бы я убил какого-нибудь случайного прохожего без свидетелей, кто бы мог обвинить меня, если мы не были знакомы и мне было неизвестно даже его имя? Я был бы подобен снайперу, который стреляет в незнакомых ему людей, но, в отличие от него, я бы поборол в себе желание покрасоваться, которое часто ведет к тому, что подобных стрелков в конце концов ловят.

В таком случае мне не надо было выбирать, кого убить: сама судьба преподнесет мне жертву. На углу какой-нибудь пустынной улицы я убью случайного прохожего, не видя даже его лица, и только на следующий день узнаю из газет, кем он был и как выглядел. Мне оставалось только выбрать орудие убийства. С самого начала я отказался от автомобиля: раздавить кого-нибудь на скорости сто километров в час в темном переулке показалось мне слишком сложной задачей для начинающего: возможно, у меня бы не хватило сноровки, а кроме того, осталось бы много следов. Холодное оружие казалось мне чересчур грубым. Чулок на шее вызывал отвращение. Больше всего меня привлекал револьвер: я превращался в настоящего убийцу из кинофильма.

Кроме того, я решил одеться в соответствии с сюжетом и продумал в деталях свою одежду: костюм в полоску (с жилетом), темная рубашка, светлый галстук и ботинки со шнуровкой. На покупку одежды и оружия у меня ушло гораздо меньше времени, чем я предполагал. Превосходные ботинки со шнуровкой нашлись на верхней полке шкафа. В оружейном магазине никаких проблем не возникло: безмерное упрощение порядка приобретения оружия для персональной защиты делало персональное нападение легким, как никогда. Уже к вечеру я располагал всем необходимым и ночью спал как убитый.

На следующее утро зеркало отражало черты, в которых не было ничего преступного: мы давно живем бок о бок, и мне нетрудно признаться, что физиономия у меня — нечто среднее между рыбьей мордой и вареным яйцом: я, наверное, слишком бледный, выражение растерянное, никакой агрессивности не заметно. Перед тем как выйти на улицу (и все еще до конца не веря в происходящее), я заткнул револьвер между ремнем и рубашкой.

Все утро я бродил по разным паркам и пообедал в палатке на площади, посередине которой бил фонтан. Потом погулял в тополевых аллеях, которые считал давно исчезнувшими. Весь вечер моя рука поглаживала рукоять пистолета. На берегу пруда, гладь которого серебрилась точно фольга, какая-то старушка кормила голубей семенами вики. Мы были одни. Я прошел мимо: вдалеке садовник, сидя на скамейке, с отвращением чистил ногти. Желание всадить в него пулю у меня испарилось. Потом среди деревьев я заметил парочку, которая предавалась не только поцелуям. Сердце мое исполнилось нежностью.

Будучи таким разборчивым, разве я мог выбрать себе жертву? Все встречные казались мне слишком серыми личностями, чтобы умереть. Неужели так трудно найти кого-нибудь хоть немного выдающегося из толпы? Я смутно понимал, что никто из этих людей не был тем, кого я искал. Значит, мне нужен был какой-то конкретный человек? Навстречу мне, по дорожке, которая вела к выходу из парка, шел теперь человек, не молодой, но и не старый, не высокий, но и не коротышка, такого неопределенного вида, что можно было пройти рядом с ним по улице и даже не заметить его присутствия. И этого типа мне придется убить? Я вытащил револьвер, зажатый между моей печенкой и ремнем, и переложил его в карман пиджака. Когда незнакомец оказался в десяти шагах от меня, мой палец лег на курок. За несколько секунд до выстрела (меня поразила та легкость, с которой можно было бы это сделать) я решил, что подобная посредственность не заслуживает моего внимания. Меня снова стали одолевать сомнения, и, чтобы рассеять их, я стал повторять себе, что только убийство без всяких оснований является правильным шагом, ибо только в этом случае за преступлением не последует наказание. На секунду мне подумалось, что надо просто быть более решительным. Как должно быть легко нажать на курок, когда у тебя есть на то веские причины! Я обернулся, но неопределенного вида человек уже уходил по дорожке.

Я зашел в какой-то бар и выпил рюмку джина, потом сел в машину и выехал из города, выбирая сначала знакомые шоссе, а потом дороги, по которым не ездил раньше никогда. На достаточном расстоянии от каких-либо следов застройки мне открылась двухэтажная вилла — вокруг стояли кипарисы, посеребренные полной луной; в окнах горел свет. Моя машина бесшумно остановилась между деревьями.

Я пересек лужайку бегом, пригибаясь к земле. Мне казалось, что все это уже случалось со мной когда-то раньше, в каком-то другом воплощении души или в кино. Вот и дверь дома. Через окна я мог наблюдать за происходящим внутри: в просторном зале, чьи стены были чрезмерно перегружены картинами, мужчина лет сорока смотрел телевизор. Был ли в доме кто-нибудь еще? Мужчина вынул из деревянного ящичка сигару. Я услышал шум: на верхнем этаже потушили свет, и какая-то женщина в пушистой меховой шубе показалась в дверях зала. Мужчина и женщина поцеловались. До меня долетали обрывки разговора. Он просил ее не задерживаться. Она обещала приехать сразу после того, как фильм кончится. Я спрятался под лестницей в кустах, но женщина появилась не из двери дома, а прямо из ворот гаража — белый «мерседес» выехал на дорогу на бешеной скорости.