Взгляд ее падает на аккордеон. Она нерешительно подвигает его к себе. На черном коленкоре, которым склеен футляр, нацарапаны надписи: "Западный фронт, июль-август 1942", "Ленинград, январь 1942 г., август 1942 г.", "Сталинград"... Ее руки ласково трогают жесткое, пострадавшее от времени и передряг тело старого друга. Вынимает аккордеон. Он жалобно пискнул. Актриса кладет аккордеон на место. Она решительно хватает платье с блестками и спешит на базар.
От звуков аккордеона проснулась жена бригврача. Она садится на лавке, приводит в порядок одежду, снимает с гвоздя полушубок и накидывает на плечи.
- Куда ты? - испуганно спрашивает черненькая.
- Здесь душно...
- Я с тобой!
- Нет! - властно и твердо говорит жена бригврача. - Я хочу одна. - И ее нежное, таящее лицо становится на миг таким решительным, сильным, что совсем легко представить, какой она была, когда, обезоружив гитлеровцев, отомстила за смерть мужа. И черненькая, не понимая, чем вызван поступок подруги, невольно склоняется перед силой ее решимости.
Жена бригврача пробирается по вагону, придерживаясь за лавки, стены. С
трудом спускается по ступенькам вагона и бредет в сторону базара.
Ее шатает, словно травинку под ветром, но с тем же решительным,
бледным лицом маленькая женщина продолжает свой путь.
Базарчик на задах водокачки, жалкое торжище времен войны, где человеческая нужда справляет свой печальный праздник.
Жена бригврача оглядывается и медленно подходит к лотку, на котором лежит довольно крупный кусок темно-красного мяса.
- Это солонина?
- Она самая! - отвечает продавщица, рослая, обхудавшая, но широкая в кости женщина
Жена бригврача вытаскивает из кармана шелковое дамское трико с кружавчиками и протягивает продавщице.
Та со смехом берет трусики, кажущиеся кукольными в ее больших руках, распяливает их и показывает соседкам. Она задирает подол и прикладывает трусишки к своим штанам из чертовой кожи, похожим на рыцарские латы. Смех становится общим.
Прозрачно-восковое лицо жены бригврача страдальчески кривится. Чуть откинув назад верхнюю часть туловища, она сводит лопатки и левой рукой что-то нашаривает за спиной. Вынув из-за спины руку, она погружает ее за пазуху, резкий рывок - и она протягивает продавщице шелковый лифчик.
Та машинально берет, и смех замолкает на ее губах. Только сейчас заметила она, что молодая женщина перед ней готовится стать матерью.
Она быстро заворачивает солонину в бумагу и сует жене бригврача, а сверху кладет ее вещички.
- Я не могу так.. - шепчет жена бригврача. - Возьмите.. - она пытается отдать трусики и лифчик продавщице.
- Да мы что - ироды, что ль, какие?! - гремит та. - Что у нас вовсе совести нет?! И думать на смей!..
- Спасибо... - тихо говорит жена бригврача. Совсем без сил тащится она назад к вагону...
...В вагон только что вернулись одноглазый и артистка. Одноглазый со злобой швыряет свою рубашку на лавку.
- Не берут!..
Артистка же принесла несколько сверточков, не бог весть что: буханка хлеба, огурцы, кулечек с крупой, брусок масла. Но, конечно, все рады и этой незатейливой снеди. Разбирая по обыкновению продукты, черненькая откладывает масло, бормоча
- Это Нине большой и Нине маленькой.
- Простите! - вдруг громким незнакомым голосом говорит артистка. - У нас еще не коммунизм. Я тоже люблю масло!
- Да разве я для себя... - растерянно лепечет черненькая.
Эта выходка так не соответствует широкой, щедрой натуре артистки, что всем становится не по себе. Наступает неловкое молчание.
И тут появляется жена бригврача, С нежным торжеством, белая от непомерного усилия, она протягивает спутникам кусок солонины.
- Дусенька, - говорит она, - не ты одна хитрая... Правда, тетя Паша, мне этого нельзя?..
Артистка вдруг разражается бурным плачем. Тетя Паша ласково обнимает ее за плечи, прижимает к себе.
- Ну ладно, ладно, успокойся!
- Я никогда не была матерью, - сквозь слезы говорит артистка, - мне вдруг так обидно стало, - все ей да ей... Я сволочь, тетя Паша!..
- Ты хорошая... Во всем этот дьявол сивый виноват... Знаешь, дедушка, - обращается она к старику, - не мутил бы народ, лучше бы сошел себе потихоньку. А то и до греха недалеко.
- Не пугай, - нагло говорит старик, - не таких видели.
- Вас серьезно просят, - подняла заплаканное лицо артистка
Старик медленно оглядывает ее снизу вверх и задерживается взглядом на Красной звездочке.
- Не трет сосок-то?
К нему кидается человек, который все потерял.
- Не смейте оскорблять!.. - воскликнул человек, который все потерял.
Старик иронически посмотрел на него.
- Полицай! - с ненавистью говорит черненькая. Старик буровит ее глазами.
- Нет, милая, у нас документ в порядке. На Тоболе немца не было.
- Ишь, черт лысый, с самого Тобола притащился народ грабить!
- Тебя-то, миленькая, не ограбишь, поди, до штанишек проелась.
Входит одноглазый, бросает гимнастерку:
- Не берут!
...Ночь. Трясется вагон. Поезд идет очень тихо, одолевая подъем. На своем месте зашевелилась, приподнявшись, девочка одноглазого, видимо, яркий лунный свет, льющийся в окно, согнал с нее сон. Девочка заглядывается на что-то, и глаза ее расширяются ужасом.
