Самый лучший враг - [37]

Но морок – это магия. И магия активная. Здесь же, на Запретных землях, использование магии было особенно опасно. Плащ, разумеется, тоже был не чужд магии, но магии зеркальной, легкой и уклончивой, вплетенной в каждую его нить. Такая магия первохаос не раздражает, как шепот не вызывает обвала в ущелье.

Убедившись, что погребальный костер занялся и не погаснет, Арей пошел в «Топор и плаху», мало надеясь добраться туда до темноты. Шагал он быстро. Ночевать в Запретных землях под открытым небом – не самая блестящая идея, как бы хорошо ты ни владел клинком.

Внезапно птицы в лесу разом взлетели. Что-то вспугнуло их. Арей различил низкий рокочущий гул. Сквозь гул пробивались одиночные удары – четкие и звучные. И был еще какой-то звук. Дополнительный. Казалось: кто-то поет и одновременно бормочет в восторженном забвении.

Гул и треск двигались по направлению к Арею. Ему чудилось, будто громадная подкова катится через лес в его сторону. Арей оценил скорость приближения. Никакой возможности ускользнуть. Он оказывался в самом центре. Сообразив это, мечник, пригнувшись, бросился с тропинки в чащу. На бегу извлек из ножен собственный меч и перебросил в опустевшие ножны риттершверт. Он еще раньше убедился, что риттершверт в них проходит. Разве что болтается немного. В лесу Арей огляделся в поисках укрытия и нырнул под ствол старой поваленной ели, к которому прижался так плотно, как это было возможно.

Гул приближался. Видно было, как сотрясаются верхушки деревьев. Летят листья, чавкает грязь. Суетятся перепуганные птицы. Затем из леса вырвался громадный, голов в двести, табун единорогов. Вел его огромный чисто-белый жеребец со спиралевидным рогом. Справа и слева от него скакало по прекрасной кобылице. У них рога были без спиралей, но более острые.

Пригибая молодые деревья, ломая сухие и лавируя между лесными гигантами, стадо пронеслось через ту часть леса, где под еловым стволом таился Арей. Большая часть стада обогнула ель, но с десяток единорогов перескочили через нее. Перевернувшись на спину, Арей видел, как мелькают над ним поджарые животы. Длинные хвосты скользили по стволу. Земля дрожала. Еловый ствол тоже вздрагивал, роняя на Арея чешуйки коры.

Наконец пронесся последний единорог. Барон мрака поднялся и долго смотрел вслед табуну. В глазах у него оттиснулись легкие стремительные тела, благородные головы. Самые смешные рожки были у жеребят. Короткие и толстые, покрытые шерстью. Испытывая постоянный зуд, маленькие единороги бодали рожками друг друга и деревья.

Когда-то единорогов было очень много. Больше, чем оленей. Больше, чем вепрей. Потом, когда магия в мире стала скудеть, единороги начали постепенно исчезать. Исчезали они не сразу. Не то чтобы погибали, а как бы таяли и редели, переставая размножаться. Лишь здесь, на Запретных землях, где сохранился сильный источник первозданной магии, единороги встречались большими табунами. Но такой огромный табун и Арей видел впервые.

Вернув в ножны меч, барон мрака вновь вооружился риттершвертом, к которому начинал уже привязываться, как большой мальчик к новой игрушке. В риттершверте ощущалась скрытая притаившаяся сила. Источника этой силы Арей пока не понимал. Руны? Возможно. Но может, дело было и не в рунах. Собственный меч относился к интересу Арея без ревности. Он знал, что во всяком серьезном бою или при неведомой опасности Арей вновь предпочтет известное неизвестному и риттершверт отправится на отдых в деревянные, медвежьим мехом выстланные ножны.

Арей шел через лес и думал о Запретных землях, что прекрасное здесь легко сочетается с жутким и безобразным. Единороги – и тут же какие-нибудь гробовщики или мозгоеды. В Эдеме и Тартаре не так. В Эдеме редко можно встретить что-то безобразное, в Тартаре же безобразно все. Если же что-то прекрасное там и оказывается, то оно почти всегда с червоточинкой и оттого еще омерзительнее, чем если бы было просто уродливым.

* * *

Час спустя, когда из-за еловых вершин выкатилась красная луна, Арей заметил в стороне от дороги слабый огонек. Остановился. Задумался и, осторожно ступая, чтобы не производить лишнего шума, пошел к нему. У леса он увидел скособоченную избушку с провалившейся крышей, оплетенную виноградом-душителем. Заметив Арея, виноград попытался оплести и его. Барон мрака пустил в ход риттершверт, и виноград отстал.

Размышляя о том, что избушка мало походит на искомый трактир, Арей обошел ее вокруг. У дверей избушки на бревне сидели два скелета в ржавых доспехах. Один был вооружен алебардой, другой – боевым топором. У скелета с топором сохранилась еще светлая бородка, торчавшая из-под опущенного забрала.

Увидев Арея, оба скелета, лязгая доспехами, встали и преградили ему дорогу.

– Стой! – проскрипел скелет с топором.

– Сюда нельзя! – сказал второй скелет и прокрутил в высохшей руке алебарду. Проделано это было с такой легкостью, словно алебарда весила не больше спички.

Его приятель без малейшего усилия, работая лишь кистью, подбросил боевой топор. Топор провернулся в воздухе раза четыре и лег рукоятью точно ему в ладонь.

Арей отступил на полшага. Сражаться со скелетами ему не хотелось. Такие скелеты требуют обычно особого оружия. Либо надо применять магию, а это опасно.