Самый глупый ангел - [27]

Спина биолога немедленно выгнулась, он вдруг подрос дюймов на шесть — будто все мышцы у него в теле напряглись разом. Дважды он содрогнулся в конвульсиях, после чего рухнул на пол, по-прежнему сжимая в кулаке мятый каталог.

Живодер зашелся в приступе лая. Не умирай, Кормилец, моя миска осталась на крыльце, а сам я открывать дверь не умею, — говорил он. Снова-здорово — он всегда радовался, что Кормилец не умер, его только судороги нервировали.

Тео кинулся на помощь другу. Глаза у Гейба закатились, он дернулся еще пару раз, после чего глубоко вздохнул и посмотрел на Тео.

— Видишь? Меняется ассоциация. Еще немного, и у меня такая реакция разовьется даже без электродов, подведенных к мошонке.

— Ты нормально?

— Ну да. Навык закрепится, я знаю. У крыс пока не получилось, но надеюсь, что получится, пока они все не перемерли.

— Они от этого умирают?

— Ну, им же должно быть больно, иначе они ничему не научатся. — Гейб снова взялся за пультик, и Тео поскорее выхватил у него коробочку.

— Прекрати!

— У меня есть еще один комплект электродов с приемником. Не желаешь на себе попробовать? Я просто смерть как хочу испытать эту штуку в полевых условиях. Можем сходить в бар с голыми сиськами.

Тео помог Гейбу подняться, усадил его на стул спиной к столу с крысами, а сам подвинул табурет и устроился напротив.

— Гейб, ты себя не контролируешь. Извини, что я не звонил.

— Я знаю, ты был занят. Все в порядке.

«Здорово — вот теперь у него правильная реакция Рождественской Амнистии», — подумал Тео.

— Эти крысы, электроды, все вот это вообще — это все неправильно, и все. Ты закончишь свои дни либо в компании параноиков-женоненавистников, либо в братской могиле на куче трупов.

— Можно подумать, это плохо.

— У тебя разбито сердце. Оно склеится.

— Она сказала, что я скучный.

— Видела бы она вот это. — И Тео обвел рукой комнату.

— Ее не интересует моя работа.

— Вы долго продержались. Пять лет. Может, срок просто вышел. Ты же сам говорил, что человеческого самца эволюция не приспособила к моногамии.

— Ну да, только тогда у меня еще была подружка.

— Значит, это неправда?

— Да нет, правда, но когда у меня была подружка, я из-за этого не переживал. А теперь знаю, что я биологически запрограммирован распространять семя моих чресл вширь и вдаль, передавать его массе разнообразных самок нескончаемой чередой бурных бессмысленных совокуплений и всякий раз подыскивать себе новых и новых, способных к размножению женских особей. Мои гены требуют, чтобы я его передавал дальше, а я даже не знаю, с чего начать.

— Может, сначала душ примешь? А потом уже распространять свое семя?

— Думаешь, я не в курсе? Я поэтому и старался перепрограммировать импульсы. Приручить анимус, так сказать.

— Чтобы душ не принимать?

— Нет, потому что я не знаю, как разговаривать с женщинами. Вот с Вэлери я мог поговорить.

— Вэлери — профи.

— Вовсе нет. Она клиентов ни разу в жизни не обслуживала.

— Слушатель, Гейб. Она профессиональный слушатель. Психиатр.

— А, ну да. Как ты считаешь, может, мне с проститутки начать? Или с -туток?

— Склеивать разбитое сердце? Ну да, поможет примерно так же, как электроды на мошонке, но сначала я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделал.

Тео подумал, что, может быть — кто знает? — работа, настоящая, а не как у безумных профессоров из кино, поможет отвести его друга от края пропасти. Тео вытащил из кармана клок желтых волос, снятый с колеса «вольво». — Ты не мог бы взглянуть вот на это и рассказать мне, что это такое?

Гейб взял клок и посмотрел на него.

— Это с места преступления?

— Ну как бы да.

— Где ты это взял? И что тебе нужно знать?

— Все, что можешь определить. И только потом я тебе все расскажу, ладно?

— Ну, похоже, они росли на блондине.

— Спасибо, Гейб, только я думал, что ты посмотришь на них в микроскоп или как-то.

— А что, в округе нет криминалистов с лабораторией?

— Есть, но я не могу им это отдать. Обстоятельства, понимаешь?

— Вроде?

— Вроде того, что они решат, будто я обдолбан, спятил или то и другое сразу. Посмотри на эти волосы. И расскажи мне все. А потом я тебе все расскажу.

— Ладно, только у меня нет такой клевой техники, как в «Следователях на месте преступления».

— Ага, а у парней из лаборатории нет аккумуляторов, приклеенных к гонадам суперклеем. Так что ты их тут опережаешь.

Через десять минут Гейб Фентон оторвался от микроскопа.

— Ну что… Они не человеческие, — сказал он.

— Шикарно.

— Да и на самом деле вообще не похожи на волосы.

— На что же тогда?

— Судя по всему, они обладают свойствами оптоволокна.

— Значит, искусственные?

— Не так быстро. У них есть корни и что-то похожее на кутикулы, только это не кератин. Надо бы проверить наличие белка. Если они изготовлены промышленным путем, никаких следов процесса не наблюдается. Похоже, что они выросли сами, а не сделаны. Ты знаешь, что у белых медведей шерсть тоже обладает оптоволоконными свойствами? У них волоски подводят световую энергию к черной коже, чтобы согревалась.

— Так это волосы белого медведя?

— Не так быстро, я же сказал.

— Гейб, черт бы тебя побрал, откуда они вообще взялись?

— Это ты мне расскажи.

— Только между нами, ладно? Чтобы из этого дома ничего не просочилось, пока у нас нет подтверждений.