Самый человечный человек. Правда об Иосифе Сталине - [13]

Отлученный от революции

Вернулся Иосиф на Кавказ в самое неподходящее время. В Тифлисе одна за другой шли волны арестов, товарищи, знавшие его, были кто в тюрьме, кто в ссылке, новые комитетчики не то чтобы относились с недоверием, но – с прохладцей. За полтора года, что он здесь не был, много воды утекло. Правда, познакомился он тогда с молодым Львом Розенфельдом, будущим видным большевиком – тем, кто под фамилией Каменев позднее станет одним из его основных оппонентов. Еще и другое знакомство относится к тому времени – с рабочим-механиком Сергеем Аллилуевым, тоже большевиком и отцом многочисленного семейства, для которого он долгое время будет «как родной», а потом и на самом деле станет родственником…

Однако знакомства знакомствами, но делать в Тифлисе Иосифу было нечего. Тогда он отправился в Батум, но и там его не ждали. Руководителем организации в то время был один из противников Сосо, по фамилии Рамишвили, который вовсе не горел желанием делиться властью. Рамишвили приказал к работе Иосифа не допускать, квартиры не предоставлять, а тем, кто давал кров беглецу, грозил исключением из организации. Иосиф перемещался по Батуму с квартиры на квартиру, и везде его неотступно преследовал Рамишвили, требуя, чтобы никто ему ни в чем не помогал. Чтобы как-то оправдать такое отношение к создателю организации, он распустил слух, что в Батуме появился провокатор. Никто не обвинял Иосифа прямо, лишь шепоток шел за спиной, но это-то и было хуже всего. На прямое обвинение можно дать прямой ответ, а что делать в том случае, когда тебе никто ничего дурного не говорит? Просто прячут глаза и переходят на другую сторону улицы.

Основания для подозрений найти было можно, хотя бы тот же побег, на который неизвестно кто дал деньги. Кто бы их ни дал – Иркутск, Тифлис или Женева, но только не Батум. А раз беглец не хочет давать по этому поводу объяснений, значит, бежать ему помогла полиция. Объясниться же он не мог, не позволяли правила конспирации. О том, что их лидер – фигура в партии более крупного масштаба, чем руководитель городской организации, батумцам тоже знать не полагалось. Так конспирация обернулась против Иосифа, и он в той организации, которую создал, стал изгоем.

Положение было отчаянным. Ему не только не давали работать – негде и не на что оказалось жить. Он решил вернуться обратно в Тифлис, но даже полутора рублей, необходимых на дорогу, не мог отыскать, хотя всего за несколько месяцев до того рабочие устраивали для него складчину. Наконец, сумел уехать на паровозе. Но и в Тифлисе его тоже особенно не ждали. Плохо дело, совсем плохо…

В марте 1904 года в Батуме прошли крупные аресты, комитет был фактически разгромлен. Новым руководителем стал близкий друг Ладо Кецховели (сам Ладо к тому времени умер в тюрьме, а то все было бы куда проще). Иосиф вернулся в город, надеясь все-таки наладить отношения с организацией. Доверять ему особо не доверяли, однако участвовать в партийных собраниях разрешили. Но большинство в городе по-прежнему было меньшевистским.

Трудно сказать, чем отличались кавказские большевики от кавказских меньшевиков, ибо линии раздела проходили где угодно: между грузинами и инородцами, по степени близости к источникам финансирования – по любым признакам, кроме политических программ. Однако, узнав о расколе в партийной верхушке, джигиты, привыкшие жить кланами, тут же радостно поделились на большевиков и меньшевиков и начали бесконечные разборки за власть в организации, что очень злило Иосифа – дело надо делать, а не интриги плести. 1 мая, во время маевки, проходившей на берегу моря, между большевиками и меньшевиками произошла очередная ссора, быстро перешедшая в хорошую драку. Иосиф, естественно, не остался в стороне и был жестоко избит. После этого оставаться в Батуме было нельзя, да и в Тифлисе нечего искать. Окончательно отлученный от партийной работы, Иосиф уехал к матери в Гори.

Сдаваться он не собирался, но настроение было подавленным. Что делать, как выпутаться? К тому времени о нем уже знали в заграничном руководстве, но не настолько хорошо, чтобы можно было апеллировать к ЦК. По счастью, в 1903 году в партии появилась промежуточная структура – Кавказский Союз РСДРП, руководящим органом которого стал Союзный комитет. Можно было попробовать поискать защиты там. Самым старшим и уважаемым членом Комитета был один из основателей грузинской социал-демократии М.Г. Цхакая. К нему и решил обратиться находившийся в отчаянном положении Иосиф. От того, поверит или не поверит ему этот человек, зависело все будущее молодого революционера.

Цхакая в то время находился в глубоком подполье, однако Иосиф сумел разыскать его и через общих знакомых попросить о свидании – и тот согласился на встречу с возможным провокатором! Это уже само по себе говорит о том, что в то время Джугашвили был в большевистской колоде далеко не «шестеркой». Свидание состоялось, Иосиф рассказал о себе, о своей работе, о проблемах в Батуме – все рассказал. К тому времени он уже чувствовал, что масштабы города ему тесны, и предложил использовать себя для работы непосредственно на Союзный комитет. Цхакая дал ему новую литературу и посоветовал отдохнуть – этот совет был равносилен приказу, и Иосиф вернулся в Гори, тем более что он действительно за последний год очень устал. Два месяца, пока Комитет проверял Джугашвили, он пребывал дома в полном неведении относительно своей дальнейшей судьбы. И только по окончании проверки ему позволили вернуться к работе, но уже не в Батуме и даже не в Тифлисе.