Самый человечный человек. Правда об Иосифе Сталине - [15]

Косвенно эта история говорит и о том, что уже тогда Коба занимался в партии обеспечением безопасности, а такую работу могли поручить только абсолютно надежному человеку, следовательно, он прошел все проверки и был полностью очищен от обвинений в провокаторстве.

Вопросы соотношения большевиков и меньшевиков в РСДРП пыталась регулировать агитация, но по-настоящему решала полиция. В начале января, после волны арестов, в Тифлисском комитете в большинстве оказались меньшевики. Тогда оставшиеся на свободе большевики, отказавшись подчиниться партийной дисциплине, спрятали партийную библиотеку, кассу и типографию. Отсюда был уже только один шаг до окончательного раскола, который и состоялся весной 1905 года – на Кавказе образовались два руководящих центра социал-демократии, тут же начавшие отчаянную борьбу за сторонников, которую большевики постепенно проигрывали в численности – зато брали темпераментом.

Темперамент в то время был очень в цене, поскольку ЦК решил, что пора брать курс на вооруженное восстание. Молодые социал-демократы с радостью восприняли это известие и занялись подготовкой боевиков. Коба руководит созданием «красных сотен» в Чиатурском марганцево-промышленном районе, одновременно в качестве разъездного агента Союзного комитета занимается подготовкой всеобщей политической стачки. Страна охвачена революционным безумием, и острее, чем где бы то ни было, это проявляется на Кавказе. В Баку снова резня, горят нефтепромыслы. Демонстрации становятся все ожесточеннее, завершаясь кровавыми столкновениями с казаками и городовыми, в Тифлисе одна такая драка унесла жизни около 100 человек. В середине октября начинается повсеместное создание отрядов самообороны, или «красных партизан». Стало так горячо, что даже большевики и меньшевики на время помирились.

Всероссийская политическая стачка завершилась подписанием Манифеста 17 октября, который на время вывел из борьбы либеральную интеллигенцию, с упоением кинувшуюся в политику. Но что рабочим-то с того Манифеста! Их просто использовали как ударную силу, и они это прекрасно поняли. Стачка закончилась, однако столкновения с полицией продолжались, события выходили из-под контроля. Коба радостно мчался на гребне революционной волны, он был молод, полон надежд – казалось, еще немного, еще чуть-чуть, старый мир рухнет и на его обломках можно будет строить грядущее царство свободы и справедливости. Как пелось в популярной революционной песне того времени: «В царство свободы дорогу грудью проложим себе». Революция тоже была поэзией – по состоянию души. Была она поэзией и по количеству чернового труда – «в грамм добыча, в год труды». Но Иосифу было не привыкать…

* * *

Но все это – забастовки, демонстрации, боевые дружины, оружие, типографские станки и прочее, вся эта кропотливая работа партийного организатора – лишь одна сторона деятельности Иосифа. Тем-то он и был силен, тем в конце концов и взял, став над другими товарищами по партии, что они были либо чистыми политиками-теоретиками, либо практиками, «прорабами революции», Коба же совмещал в себе и то, и другое.

С самого начала, с семинарского кружка Иосиф серьезно и упорно изучал марксизм и постепенно становился если и не теоретиком, то крупнейшим на Кавказе истолкователем теории Маркса – спасибо семинарскому образованию, это он делать умел! Ко времени, о котором идет речь, он уже был известен и за границей. Примерно в 1903 году состоялось заочное знакомство с Лениным, который услышал об Иосифе от одного из его друзей, в то время находившегося в Берлине. В конце 1903 года, уже в Сибири, Иосиф получил письмо Ленина, которое тщательно, несколько раз перечитал и по старой конспиративной привычке сжег – потом он долго не мог себе этого простить.

Ленинские работы Иосиф читал все. Его поражало, как этот человек умеет излагать свои мысли. «Только Ленин умел писать о самых запутанных вещах так просто и ясно, сжато и смело – когда каждая фраза не говорит, а стреляет», – писал позднее Сталин. В то время он преклонялся перед Ильичом до такой степени, что его в насмешку называли «левой ногой Ленина». И вот в декабре 1905 года на партийной конференции в финском городе Таммерфорсе они наконец познакомились. Правда, Иосиф был несколько разочарован внешним видом вождя, тем, что «горный орел нашей партии» оказался отнюдь не богатырем-великаном, а человеком весьма и весьма среднего роста. Коба и сам был не великаном, но он ведь не «горный орел партии», а всего лишь подмастерье революции – так он позднее определил свой профессиональный уровень того времени…

Однако как бы он сам себя ни оценивал, на этой конференции, первом в своей жизни чисто политическом мероприятии, Иосиф сразу же заявил о себе как о думающем политике и крупном партийном деятеле. Он обратил на себя внимание, рассказывая о положении дел на Кавказе. По тому, как он владел информацией, как излагал ее, видно было, что это человек серьезный – и если не формально, то фактически он показал себя крупным политиком, хотя и работал пока в масштабе своей карликовой партии. И, что было для него еще важнее, они сразу нашли общий язык с Лениным – оказалось, что эти двое смотрят на происходящее одними глазами. С тех пор Иосиф делит свое время между текущей партийной работой и заграничными поездками, поскольку после событий 1905 года ЦК прочно прописался в эмиграции.