Самые первые - [10]
Незаметно прошел еще год. Мы возмужали, как говорят, стали на крыло и получили новое назначение — в Заполярье! Мы — это Алик Разумов, Леша Линник и я. Леша присоединился к нашему коллективу позднее. Образовалась, таким образом, дружная холостяцкая община.
Не скрою, нам не совсем просто было расставаться с Балтикой. Мы понимали, что там, куда едем, нет всех прелестей курортного городка, векового тенистого парка, ласкового пляжа, раскинувшегося на километры, вдоль которого можно часами бродить босиком с надеждой найти особой красоты янтарь.
Прилетели в Мурманск. Но это еще не конечная наша остановка. Оттуда еще надо лететь самолетом. Припав к иллюминаторам старенького, видавшего виды Ли-2, мы смотрели на раскинувшуюся внизу панораму мартовского Заполярья. В салоне самолета царила настороженная тишина, нарушаемая одиночными возгласами: «Да-а!..», «Ну и ну…», «Вот это попали…» и тому подобное. Действительно, картина, представшая перед нами, не баловала разнообразием: острозубые скалы, заснеженные сопки, замерзшие озера, в низинах вдоль речек угадывалась чахлая растительность. Все это для нас в новинку. Правда, перед самым местом назначения картина несколько изменилась: в балках начали появляться небольшие лесные массивы с довольно крупными деревьями.
Ли-2 бежит по скользкой полосе, окаймленной мощными снежными валами. К месту остановки спешат люди. Почти все на лыжах. Самолет из Мурманска здесь событие. Наше появление на трапе встречают откровенными саркастическими улыбками. Поначалу смысл их был не ясен. Но буквально через пять минут, ожидая автобус, мы догадались о причине молчаливых насмешек. Щегольские балтийские фуражки и ботиночки — форма не для тех мест. Даже в марте Север давал о себе знать. Он приветствовал новых покорителей бодрым морозцем. Постукивая ногой об ногу и растирая руками уши и носы, мы старались скрыть свою растерянность. Но это не очень-то получалось. Настроение падало. А автобус задерживался.
Но вот нас привезли в гостиницу. В отведенном нам номере, прямо в шинелях усевшись на кровати, мы стали с грустью вспоминать добрую и мягкую Балтику…
Не сразу привыкаешь к новому месту, новым людям. Наверное, поэтому мы сплотились еще крепче. За дружбу и привязанность друг к другу нас прозвали «балтийцами».
В общем, приняли нас хорошо. Поняли, что мы не из скучающих: двое из нас играли на гитаре, мы любили петь и знали много новых песен. И скоро стали совсем своими. Очевидно, этому способствовало и то, что там, на Севере, была характерная особенность в отношениях между людьми. Это готовность пойти на дружбу и принять ее, большая терпимость и такт, внимательность и строгость. Видимо, суровые условия этого края заставляют людей сплачиваться и дорожить друг другом.
Я попал в эскадрилью майора Ермаченкова. Лев Васильевич был не только отличным летчиком, у которого нам, молодым, было чему поучиться, но и прекрасной души человеком. Невысокого роста, крепкого телосложения, с крупными чертами лица, спокойный и выдержанный, он, несмотря на свое положение, был душой эскадрильи, где завел порядки в строгом соответствии с морским этикетом. Лев Васильевич любил шутку, сам умел шутить, принимал участие во всех спортивных соревнованиях. Обычно, выйдя на спортивную площадку, он спрашивал: «Когда майор может стать капитаном?» И сам же отвечал: «На спортивной площадке или после дебоша». Ермаченков держал себя запросто со всеми и вместе с тем оставался требовательным комэском. Мы любили своего «льва» и старались подражать ему.
Длинные полярные (в несколько месяцев) дни и ночи, морозная снежная зима, северные сияния — все делало службу в Заполярье по-своему романтичной и интересной.
Вспоминаю, как впервые в жизни мне довелось увидеть северное сияние. Я выполнял ночной полет на потолок. Скребя, как говорят, последние метры высоты, самолет ушел далеко в Баренцево море. Ночь была темная, безлунная. Все внимание — приборам: хотелось набрать побольше высоты и побить рекорд своих друзей. Собственно, кроме как на приборы, смотреть было не на что.
Внизу — ни огонька, вверху — только яркие звезды. В наушниках — шорох эфира. Ночь и тишина. Вдруг я почувствовал себя ужасно одиноким, и мне даже показалось, что такое со мной уже было — именно такое состояние или, по крайней мере, где-то читал о нем.
Да, конечно, Сент-Экзюпери! Он писал о грусти и одиночестве, которые переживал, сидя в своем почтовом самолетике ночью между океаном и бескрайним небом.
И вдруг на лобовом стекле истребителя вспыхнул отблеск, словно полыхнуло огнем.
«Пожар», — мелькнула мысль. Смотрю на приборы, контролирующие работу двигателя. Все в порядке, никаких признаков пожара. Поднимаю голову вверх и оглядываю в перископ хвост своего самолета. Тоже ничего нет, только густая, холодная темнота. Плавно, с небольшим креном ввожу самолет в разворот и до боли в шее поворачиваю голову назад, чтобы убедиться, нет ли за самолетом шлейфа дыма. Та же темная бездна. Еще раз проверяю приборы. Все спокойно, ровно поет двигатель, молчит эфир. Отрываю взгляд от приборной доски, поднимаю голову и вздрагиваю: за стеклом кабины в каких-то всполохах на меня внимательно смотрит чья-то физиономия. С трудом соображаю, что это мое зеркальное отображение. Всполохи начинают появляться чаще, они становятся шире и ярче, и вот — о боже, какая красотища! — по всему небу от края до края, переливаясь всеми цветами радуги, полыхает величественное северное сияние.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.