Самые чужие люди во Вселенной - [24]
Поднимаю глаза от фотографии, где папа с мамой танцуют. Папино лицо скрыто волосами мамы, которая смотрит в объектив. На этом снимке они молоды и непобедимы. Они еще не превратились в тех родителей, которых я так часто стыжусь. Я знал, что папа рано бросил школу, что он рассорился с родителями, примерно тогда же, когда встретил маму, и что он перешел от временных работ к договорным, на несколько дней сроком. Я знал, что он восстановил отношения с семьей только после рождения Норбера, чтобы дедушка с бабушкой смогли увидеть внука. Про учебу и грыжи я не знал ничего.
«Папе три раза оперировали стертые межпозвоночные диски», – говорит Норбер. Я спрашиваю, откуда он все это знает, и Норбер пожимает плечами. «Спрашивал», – отвечает он. «И потом, раньше папа с мамой больше говорили. Ты на три года младше меня, ты был слишком маленький, чтобы участвовать в разговорах».
Проглатываю все это молча. Сегодня я понял, сколько всего пропустил по собственной воле. Норбера я давно загнал в рамки, но тот Норбер, который сейчас говорит со мной, не имеет ничего общего с моим, надуманным. Наверное, и с родителями та же история. Об отце я всегда думал, что он играет в жертву, а чтобы выбраться, пальцем не шевельнул – чемпион мира по переключению каналов в телевизоре, проводящий часы за игрой на консоли, которую он как бы подарил нам на Рождество и сломал раньше, чем мы успели к ней притронуться; отец, живущий в параллельном мире и замечающий нас, только когда мы нарушаем его покой. Эгоист. Возможно, он такой и есть, но был таким не всегда, и если он проиграл несколько битв, значит, по крайне мере, сражался.
Мне нужно побыть одному. Я должен переварить свои открытия.
Мы осторожно ставим альбомы назад. У меня такое чувство, будто я разглядывал запретные картинки, случайно раскрыл тщательно хранимую тайну, хотя все же было здесь, под рукой. Просто мне следовало быть чуть-чуть любопытнее.
Сейчас только четверть восьмого. Лежу и слушаю тишину. С тех пор как люди начали переезжать, в здании все тише и тише; жизнь оставляет его. Был один псих, который по воскресеньям с раннего утра что-то без конца мастерил, сверлил стены, и весь дом вибрировал. Я так и не узнал, кто это. Наверное, он уехал одним из первых, потому что уже несколько дней никого не будит. Представляю себе, как в новом жилище он станет месяцами сколачивать стеллажи, каждое воскресенье, с семи утра.
Открываю ящик ночного столика и беру ту штуковину, которую нашел в кладовке, – вроде серого камешка идеально правильной формы. Так и не знаю, из чего она: гладко отполированный камень или легкий металл? На ощупь не холодная, и снова кажется, что в точности температуры моей кожи.
Хватит слушать тишину, я должен отвлечься от всего, а в этом ничто не помогает так, как музыка. Has he lost his mind? – спрашивает Black Sabbath у меня в ушах. Can he see or is he blind? Ищу в интернете слова. Он потерял рассудок? Зрячий он или слепой? Как раз для меня. Я был слеп, потому что не видел нюансов. Легче думать о ком-то уничижительно, чем пытаться пересмотреть свои суждения.
Музыка играет в случайном режиме. Только старики: Motörhead, System of a Down, Green Day, Guns N’Roses. Я отдаюсь на волю гитар, я хотел бы стать пульсацией ударных, я закрываю глаза. Четыре-пять ударов большого барабана между двумя ударами моего сердца. Заснуть не удастся. Что делает сейчас беглец? Спит? Вооружился терпением, как я? Если так, чего он ждет? Почему он остался в нашем квартале? Должен с кем-то встретиться? Кто-то приедет за ним? Он совсем потерялся? Если он приехал из России, или из Африки, или не знаю откуда, почему он не продолжает путь?
Снова задумываюсь, в своем ли он уме. Не душевно ли больного я спрятал у себя в шкафу, а потом передал на попечение сторожа на стройке?
Открываю глаза.
Ночью Том скинул мне фотки. Всей семьей посреди великолепного сада, всей семьей на пляже, всей семьей перед высоченной церковью (собором?), всей семьей в ресторане. Мне ему ответить нечего. В это утро я решил быть честным с самим собой, я могу признаться себе, что завидую, что мне тоже хочется иметь родителей, которые не растеряли своего света и могут свозить детей в Андалусию.
Закрываю приложение и глаза.
Человек на стройке, в домике-коробке, ждет. Ему сидеть безвылазно целый день. Еда и питье здесь есть. Я не понял, как он будет справлять нужду. Наш квартал для него – все равно что остров для жертвы кораблекрушения. Если он лежит на полу, то его черные глаза без зрачков смотрят в пластиковые рейки потолка. Белоснежные руки касаются пола. Попытается ли он продержаться здесь еще несколько дней? Месяцев? Лет?
Человек дышит тихо-тихо, его дыхания не слышно. Перед этим он так долго бежал. Последние три дня он восстанавливает силы. Он может быть и преступником, и жертвой, и виновным, и безвинным. Такой же загадочный, как его щелканье.
Около девяти до меня доносится шум. Музыку я уже полчаса как выключил. Догадываюсь, что встала мама. Делаю глубокий вдох и поднимаюсь. Она удивлена, что я уже явился на кухню. Спрашивает, хорошо ли я себя чувствую. Отвечаю просто, что хочу с ней позавтракать. Она тут же вскакивает. Я останавливаю ее. «Сиди, – говорю, – я сам себе приготовлю». Сбитая в полете, она секунду медлит и снова падает на стул.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Роман греческого писателя Андреаса Франгяса написан в 1962 году. В нем рассказывается о поколении борцов «Сопротивления» в послевоенный период Греции. Поражение подорвало их надежду на новую справедливую жизнь в близком будущем. В обстановке окружающей их враждебности они мучительно пытаются найти самих себя, внять голосу своей совести и следовать в жизни своим прежним идеалам.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Роман «Площадь» выдающегося южнокорейского писателя посвящен драматическому периоду в корейской истории. Герои романа участвует в событиях, углубляющих разделение родины, осознает трагичность своего положения, выбирает третий путь. Но это не становится выходом из духовного тупика. Первое издание на русском языке.
О чем моя книга? О жизни, о рыбалке, немного о приключениях, о дорогах, которых нет у вас, которые я проехал за рулем сам, о друзьях-товарищах, о пережитых когда-то острых приключениях, когда проходил по лезвию, про то, что есть у многих в жизни – у меня это было иногда очень и очень острым, на грани фола. Книга скорее к приключениям относится, хотя, я думаю, и к прозе; наверное, будет и о чем поразмышлять, кто-то, может, и поспорит; я писал так, как чувствую жизнь сам, кроме меня ее ни прожить, ни осмыслить никто не сможет так, как я.
Новая история о любви и взрослении от автора "Встретимся на Плутоне". Мишель отправляется к бабушке в Кострому, чтобы пережить развод родителей. Девочка хочет, чтобы все наладилось, но узнает страшную тайну: папа всегда хотел мальчика и вообще сомневается, родная ли она ему? Героиня знакомится с местными ребятами и влюбляется в друга детства. Но Илья, похоже, жаждет заставить ревновать бывшую, используя Мишель. Девочка заново открывает для себя Кострому и сталкивается с первыми разочарованиями.
Элизабет, Джойс, Рон и Ибрагим недолго наслаждаются покоем в идиллической обстановке Куперсчейза. Не успевают утихнуть страсти после раскрытого ими убийства, как Элизабет получает письмо из прошлого. Ее приглашает в гости человек, который умер давным-давно — у нее на глазах. Элизабет не может отказаться от приглашения — и вот уже Клуб убийств по четвергам оказывается втянут в новое дело, в котором замешаны колумбийские наркоторговцы, британская контрразведка и похищенные алмазы стоимостью в двадцать миллионов фунтов.
Джеки не любит сюрпризов. Ее жизнь распланирована на годы вперед, но все планы рушатся, когда она теряет семью в автокатастрофе. Теперь Джеки предстоит сменить роскошную квартиру в Нью-Йорке на ранчо в Колорадо, где живут ее новые опекуны. И вот сюрприз — у них двенадцать детей! Как выжить в этом хаосе? А может быть, в нем что-то есть? Может быть, под этой крышей Джеки обретет семью, любовь и лучших друзей?
Комиссар полиции Петер Винстон приезжает в живописный уголок Швеции, чтобы отдохнуть у моря. Отпуск недолго остается безоблачным — в роскошной недостроенной вилле на берегу находят тело известного риелтора Джесси Андерсон. Дело только поначалу кажется простым — вскоре обнаруживается, что Джесси сумела досадить почти всем в этом райском краю и убийца может скрываться за каждой садовой изгородью.
Среди мирных английских пейзажей живут четверо друзей. У них необычное хобби: раз в неделю они собираются, чтобы обсудить нераскрытые преступления. Элизабет, Джойс, Ибрагим и Рон называют себя «Клуб убийств по четвергам». Все они уже разменяли восьмой десяток и живут в доме престарелых, но сохранили остроту ума и кое-какие другие таланты. Когда местного строителя находят мертвым, а рядом с телом обнаруживается таинственная фотография, «Клуб убийств по четвергам» внезапно получает настоящее дело. Вскоре выясняется, что первый труп — это только начало и что у наших героев есть свои тайны.