Самвел - [18]

Солнце поднялось уже высоко. По лесу разливалась приятная теплота. Деревья, омытые накануне проливным дождем, ярко блестели чудесным нарядом своих листьев. Трава посвежела, еще больше отрос зеленый мох и мягким ковром покрывал обнаженные скалы.

Местные крестьянки обычно бывали очень недовольны лесным дождем: он смывал с листьев выделявшийся из них сахарный сок — эту манну небесную. Но на этот раз крестьяне успели заранее собрать сахар.

Тут и там среди деревьев мелькали маленькие шалаши, сплетенные из свежих ветвей. Из шалашей подымался дымок и облачками медленно рассеивался в воздухе. Девушки поселянки в красных рубашках, невесты в красных накидках весело сновали, как бабочки, вокруг огня. На костре кипел большой котел, наполненный сахаристыми листьями. Когда сахар растворялся, листья выбрасывали нектар, вода закипала, делаясь густой. Таким способом приготовляли растительный мед или иначе — руп. Наиболее нежные листья, на которых слой сахара был гуще, отбирались, их накладывали друг на друга и прессовали. Таким способом приготовлялось душистое и вкусное лакомство, называемое газпен. Эти дары природы являлись для крестьян приятной пищей, особенно зимой, в постные дни.

Самвел проехал мимо одного из шалашей. К нему подбежала, девочка-подросток. Если бы лесные нимфы оделись, как она, в красные рубашки, обвязались, как она, поясами с радужными цветами, и если бы, подобно девочке, свои длинные косы они заплели венками на голове, все же нимфы не были бы так прекрасны и привлекательны, как эта наивная девушка. Увидев ее, Самвел остановил коня. Девушка, зардевшись, подошла и, протянув руку, сказала:

— Пусть мой господин усладит свои уста.

Самвел взял у нее лепешку газпена, похожую на круглое печенье, и, откусив, спросил:

— Верно, твоего приготовления?

На лице девушки засияла нежная улыбка.

Самвел дал ей несколько серебряных монет.

— Вот тебе за то, что ты такая искусница и так хорошо приготовляешь газпен.

Девушка сначала отказывалась, но потом приняла деньги, и поклонившись, побежала к подругам.

Каждый путник, проходивший мимо шалашей, получал угощение: таков был обычай.

Самвел поделился полученным со своими оруженосцами.

Чем выше поднималось солнце, тем оживленнее становилась дорога. Все чаще встречались горожане, ехавшие верхом на лошадях и мулах; шинаканы[23] плелись пешком. Пешеходы, завидя князя, сторонились при его приближении и, смиренно склонясь, ждали, пока он проедет. Самвел приветливо им кланялся и со многими ласково заговаривал, спрашивал о здоровье. Ехавшие верхом, спешившись, также отходили в сторону, покорно становились рядом со своими животными и кланялись князю, когда он подъезжал.

Самвел ненавидел этот обычай. Он еще издали делал знак рукой, чтобы люди не беспокоились. Но путники, невзирая на его запрещение, оказывали почет своему молодому князю.

Народ любил Самвела за его мягкость, за исключительную доброту и приветливость как по отношению к шинаканам, так и к горожанам. Его почитали. Обращение его не походило на жесткое высокомерие молодых людей из других нахарарских домов; для тех породистый конь, собака или сокол значили больше, чем простолюдин. Среди крестьян сложилось странное мнение о Самвеле: «Он точно бы и не князь — не бьет и не бранится».

Из ущелья дорога спускалась вниз по горному скату, и перед глазами Самвела открылась широко раскинувшаяся равнина Муша. Внизу, среди тенистых деревьев священной рощи, виднелись высокие купола Аштишатского монастыря. Невдалеке раскинулось местечко; оно называлось Аштишат и походило на маленький городок. Принадлежало оно Мамиконянам.

По дороге к Аштишату медленно шел какой-то человек с длинной косой на плече. Он пел песню, слов которой нельзя было разобрать, но звуки выражали глубину чувства. Он был так увлечен своим пением, что не расслышал лошадиного топота за собою. Самвел окликнул его:

— Малхас!

Крестьянин обернулся, увидел князя и, радостно подбежав к нему, ласково взял его лошадь под уздцы. Его плотная фигура и мужественное лицо говорили о здоровой, выносливой натуре.

— Ты мне нужен, Малхас, — сказал ему Самвел.

— Слуга ждет твоих приказаний, — отвечал тот.

— Не сейчас. Завтра вечером приходи в замок, прямо ко мне.

Крестьянин в знак согласия кивнул головой.

Самвел поехал дальше, а Малхас снова запел.

Так, выехавши под предлогом охоты из замка, Самвел хотя и не поймал дичи, но зато случайно встретил нужного ему человека.

IX. Аштишатский монастырь

Тарон — обитель веры и богопочитания! Тарон — родина армянских богов и богинь! Вот снова показалась величественная Арацани — священный армянский Ганг. Семьдесят лет тому назад здесь еще совершенно свободно паслись белые бычки, принесенные в дар храму богине Анаит. По берегам этой реки прогуливались посвященные армянской богине олени с золотыми ошейниками. На этих берегах восхищался ими римлянин Лукулл[24].

Река эта была теперь перед глазами Самвела. Он пересекал Карке. Красивые возвышенности этой горы исстари покрывали леса, посвященные языческим богам. Грустные мысли князя невольно обратились к прошлому, к недалекому прошлому. Здесь, в этих дремучих лесах, на этих чудесных высотах когда-то стояли Яштские храмы