Самураи - [3]
Беглый просмотр содержания позволяет понять, что данное исследование охватывает широкое разнообразие боевых искусств и покрывает достаточно большой период японской истории. Поэтому оно построено на огромном количестве материала, который нам пришлось анализировать, интерпретировать и систематизировать, чтобы создать наиболее ясную доктрину из тех, что доступны сегодня. Авторы не ставили перед собой цель дать четкие ответы на все проблемы теоретических интерпретаций, которые можно встретить в огромном количестве литературы по будзюцу, или же начинать собственные теоретические построения, поскольку, независимо от своей убедительности или новизны, они все равно будут весьма далеки от того диалога, за счет которого при активном участии многих людей происходит пополнение «всеобщей копилки знаний», упомянутой Ямасито в его анализе секретных традиций будзюцу. На самом деле исследования и мнения многочисленных авторов, писавших о будзюцу, как древних, так и современных, создают базис для подобного синкретического подхода к боевым искусствам (о чем свидетельствует частое использование прямых цитат из работ, порою преданных незаслуженному забвению, несмотря на их большую значимость в качестве первых попыток дать объяснение этому конкретному аспекту иноземной культуры).
На протяжении всей книги японские имена приведены в соответствии с порядком, принятым в Японии, то есть фамилия предваряет личное имя.
Мы будем очень рады, если благодаря нашей работе другие исследователи будзюцу почувствуют в себе стремление преодолеть узкие, сектантские барьеры теоретической, схоластической или организационной изоляции и чувство собственной исключительности, которые могут отделять их друг от друга, и смело возьмутся за изучение и анализ записей, манускриптов и распространенных в настоящее время школ, имеющих отношение к японским боевым искусствам. В результате взаимный диалог или дебаты позволят им поделиться своим опытом и находками с другими, за счет чего будет происходить создание более наглядной общей перспективы. Но, как заметил Сократ, диалог может вызывать интерес лишь в том случае, если он был начат в нужном месте и в нужный момент, и именно это, своими способами, своими методами и с собственной точки зрения, намерено сделать настоящее исследование.
И, наконец, авторы искренне надеются на то, что эта книга может оказать на читателя такое же стимулирующее воздействие, каким стало для нас ее написание, особенно, когда он будет рассматривать общую панораму культуры Древней Японии и познакомится с отважными, хотя нередко и трагическими попытками ее жителей справиться своим собственным способом с требованиями грубой реальности. В сегодняшней обстановке социальных и политических беспокойств, когда мир стоит на грани ядерной катастрофы, все исследования человеческого опыта в искусстве военной конфронтации приобретают особое значение. Наверное, каждый согласится с тем, что нам следует приложить все усилия, чтобы попытаться установить, будет ли человек вечно находиться в плену, по всей видимости, естественной для него наклонности использовать любые методы, даже самые жестокие и насильственные, для достижения превосходства над своими соплеменниками, или же со временем он сумеет изменить и трансформировать данную модель поведения. В этой связи тщательное изучение человеческого прошлого, со всеми его заблуждениями и кровавыми ошибками, может стать необходимым и важным фактором в конечном уравнении.
АВТОРЫ
Нью-Йорк
ВВЕДЕНИЕ
БОЕВОЙ ДУХ
Определение будзюцу и его специализаций
Длительная история и сложные традиции японского боевого искусства нашли свое отражение в многообразии форм, методов и видов оружия, которые образуют его отдельные специализации. Название каждой специализации состоит из слова дзюцу, которое можно перевести как «метод», «искусство» или «техника», и слова, указывающего на конкретный путь или пути совершения определенных действий. Каждое искусство или метод в процессе своего развития вырабатывали определенные процедуры или образцы, отличавшиеся от процедур или образцов других искусств. Таким образом, в контексте японских боевых искусств специализация основывается на особых методах систематического использования конкретного вида оружия.
Очень часто специализация боевого искусства получает свое название по тому виду оружия, которое используется в его практике. Примером такой системы идентификации может послужить кэндзюцу, то есть искусство (дзюцу) владения мечом (кэн). Однако боевой стиль может также идентифицироваться по своему особенному, функциональному способу использования оружия, позволяющему достичь превосходства над противником. Так, например, среди специализаций невооруженных единоборств джиу-джитсу (дзюдзюцу) идентифицируется как искусство (дзюцу) податливости (дзю) — то есть искусство использования податливости определенным техническим способом для победы над противником. Достаточно часто основная специализация боевого стиля разделялась на подвиды, многие из которых в результате постоянного совершенствования эффективно улучшали основной метод и заменяли его полностью, образуя самостоятельную боевую специализацию. В таком случае подвид боевого искусства обычно идентифицируют по названию его основной характерной особенности. Так, например, кэндзюцу, искусство владения мечом, в ходе своего развития породило такую смертоносную специализацию, как иайдзюцу — искусство
В этой книге подробно рассматриваются оружие, методы, стратегии и принципы боя, которые сделали японского воина великолепным бойцом. Исследование начинается с панорамного обзора ранней борьбы японских военачальников за политическое господство, и прослеживает развитие боевых искусств по мере развития японского общества и непрерывного продвижения военного класса к абсолютной власти. Авторы не только рассматривают военную сторону вопроса, но и подробно обсуждают методы и философские аспекты обучения, необходимые для развития внутренней мощи воина и концентрации всей его энергии в единую силу."Секреты самураев" — книга, просто необходимая тем, кто интересуется восточными боевыми искусствами, вооружением или военными традициями.
Одержимость бесами – это не только сюжетная завязка классических хорроров, но и вполне распространенная реалия жизни русской деревни XIX века. Монография Кристин Воробец рассматривает феномен кликушества как социальное и культурное явление с широким спектром значений, которыми наделяли его различные группы российского общества. Автор исследует поведение кликуш с разных точек зрения в диапазоне от народного православия и светского рационализма до литературных практик, особенно важных для русской культуры.
2013-й год – юбилейный для Дома Романовых. Четыре столетия отделяют нас от того момента, когда вся Россия присягнула первому Царю из этой династии. И девять десятилетий прошло с тех пор, как Император Николай II и Его Семья (а также самые верные слуги) были зверски убиты большевиками в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге в разгар братоубийственной Гражданской войны. Убийцы были уверены, что надёжно замели следы и мир никогда не узнает, какая судьба постигла их жертвы. Это уникальная и по-настоящему сенсационная книга.
В книге повествуется о жизненных путях четырёх типичных для сибирского социального пейзажа фигур: священника-миссионера П. А. Попова, крестьянина, ставшего купцом-предпринимателем, Н. М. Чукмалдина, чиновника и одновременно собирателя фольклора П. А. Городцова, ссыльного религиозного оппозиционера П. В. Веригина, живших примерно в одно время (XIX – начало XX в.) – в бурную эпоху буржуазной модернизации. Их биографии – пример различных вариантов разворачивания жизненного пути на переходном этапе развития общества.Книга предназначена для историков, краеведов, а также для широкого круга читателей, интересующихся проблемами истории края.
Том посвящен кочевникам раннего железного века (VII в. до н. э. — IV в. н. э.), населявшим степи Азии от Урала до Забайкалья. В основу издания положен археологический материал, полученный при раскопках погребальных и бытовых памятников. Комплексный анализ археологических источников в совокупности со сведениями древних авторов позволил исследователям реконструировать материальную и духовную культуру древних кочевников, дать представление об их хозяйстве, общественном строе, взаимоотношениях с окружающим оседлым населением, их экономическом развитии.
Чудесные исцеления и пророчества, видения во сне и наяву, музыкальный восторг и вдохновение, безумие и жестокость – как запечатлелись в русской культуре XIX и XX веков феномены, которые принято относить к сфере иррационального? Как их воспринимали богословы, врачи, социологи, поэты, композиторы, критики, чиновники и психиатры? Стремясь ответить на эти вопросы, авторы сборника соотносят взгляды «изнутри», то есть голоса тех, кто переживал необычные состояния, со взглядами «извне» – реакциями церковных, государственных и научных авторитетов, полагавших необходимым если не регулировать, то хотя бы объяснять подобные явления.
Предлагаемая читателю книга посвящена истории взаимоотношений Православной Церкви Чешских земель и Словакии с Русской Православной Церковью. При этом главное внимание уделено сложному и во многом ключевому периоду — первой половине XX века, который характеризуется двумя Мировыми войнами и установлением социалистического режима в Чехословакии. Именно в этот период зарождавшаяся Чехословацкая Православная Церковь имела наиболее тесные связи с Русским Православием, сначала с Российской Церковью, затем с русской церковной эмиграцией, и далее с Московским Патриархатом.