— Совсем не нервничаете? — спросил он, садясь на диван рядом с ней.
— Ну, возможно, немножко, сир. Вы не совсем такой, как я думала.
— В чем не такой? — спросил он, и его взгляд был настолько острым, что казалось, он может видеть ее насквозь.
— Я вовсе не тот человек, которому должно говорить об этом, сир, — опустила она глаза.
Раздражение скользнуло по его лицу:
— Что ж, я — король, что мне нужно делать, если я хочу знать?
Она прикусила губу.
— Так это приказ, сир?
— Да. Что во мне отличается от ваших ожиданий?
Эрин набрала в легкие побольше воздуха.
— Вы более умный, нежели я ожидала, сир, — призналась она, понизив голос, и затем объяснила: — Спортивная стипендия.
— Ах, вот в чем дело! Раз спортсмен, значит, с мозгами не очень… В Северо-Западном университете очень серьезная конкуренция. Требования по успеваемости высоки для всех, в том числе и для членов футбольной команды. — Что еще?
— Ваше чувство чести поразительно, сир. Ваш интерес к народу Алтарии такой… неожиданный. Вы намного добрее, чем я могла бы предположить, и Вы совсем не эгоцентричный, — продолжила она и глубоко вздохнула. — Вы смотрите на меня, когда я говорю с Вами. Вы слушаете, что я говорю Вам.
— Как же я могу не слушать вас, когда вы говорите со мной? — уже раздраженно поинтересовался он.
Она пожала плечами и вспомнила, как часто отец смотрел не на нее, а как будто бы сквозь.
— Не знаю, сир. Возможно, я не привыкла к этому.
На секунду он нахмурился, затем вновь посмотрел ей в глаза: — Что еще? Эрин стиснула руки на коленях:
— Вы очень высокий, сир. — «И очень привлекательный», — подумала она.
— Какой средний рост у алтарийских мужчин? — спросил он.
— Не знаю, сир. Меньше, чем у Вас.
Он усмехнулся:
— А чем я не удивил вас?
Эрин почувствовала, как все внутри нее сжимается от ужаса:
— Это приказ, сир?
— Да.
— Вы типичный американец, Вы очень простой. И Вас меньше всего интересует изучение королевского протокола, сир, — добавила она и расслабилась. Все было сказано. Больше не нужно было бояться честных признаний, которые так смущали ее.
— В этом вы правы, — кивнул он. — Признаться, и я думал, что вы будете другой. — Даже зная, что вы дочь министра иностранных дел, я думал, вы будете намного старше.
— Старше, сир? — едва выдавила она.
— Около пятидесяти, в ортопедических ботинках, надоедливо чопорной и правильной.
Его слова ужалили ее. «Чопорная и правильная» — как это недалеко от истины!
— А я увидел молодую голубоглазую блондинку с убийственно красивыми ногами и при этом жутко чопорную и правильную, — сказал он, смягчив свою оценку сексуальной улыбкой. — Хотя, возможно, быть чопорной и правильной — лишь часть вашей работы. Интересно, какая вы, когда не на посту? — сказал он, кладя свою руку поверх ее и нежно расцепляя ее пальцы. — Когда-нибудь я узнаю и это.
Сердце Эрин на миг остановилась.
Полтора часа спустя, после того как Эрин вернулась в отель и уже просмотрела сайт Северо-Западного университета, она мерила шагами свой маленький номер. Когда зазвонил телефон, она была уверена, что это ее отец.
— Виделась ли ты уже с американцем? — сразу же спросил он.
— Да, у меня была встреча с Его Величеством сегодня.
— Как продвигается выполнение моего задания?
«Не очень хорошо», — подумала она, убирая волосы с лица.
— Я выяснила, что информация о нашем короле, которую я получила, не вполне соответствует действительности, — сказала она, не в силах сдержать раздражение в голосе.
— Какая именно информация? — спросил ее отец.
— Та, из которой следовало, что он не особенно умен.
— Но это так и есть, — настаивал ее отец. — В университете он играл в американский футбол.
— Отец, этот человек с отличием окончил престижный университет!
— Это не дает ему право править Алтарией, — сказал ее отец.
— Нет. Единственное, что дает ему право быть королем Алтари, — это тот факт, что он является старшим представителем мужского пола династии Розмэри. Он мог бы быть восемнадцатилетним наследником. Но он умный и опытный тридцатичетырехлетний мужчина.
— Восемнадцатилетним было бы намного легче управлять, — проворчал ее отец. — Как думаешь, ты сможешь отговорить его занять престол?
Эрин стало трудно дышать. Она понимала некоторые сомнения ее отца по поводу Дэниела. В конце концов, тот был американцем, мало знал и потому не мог в полной мере ценить историю Алтарии. Ее отец боялся, что Дэниел будет вести себя как слон в посудной лавке и нарушит мир и спокойствие королевства. Но Эрин вспомнила решительное выражение, лица Дэниела, когда он говорил о своем будущем.
— Не знаю, отец. Я чувствую, что Его Величество считает вступление на престол делом долга и чести.
Ее отец выдержал неодобрительную паузу, и Эрин закрыла глаза.
— Ты ведь не перешла в его лагерь? — спросил он тихо.
— Нет, — сказала она, не зная, как сможет разрешить противоречие, разрывавшее ее надвое. — Вы мой отец, а Алтария — моя страна.
— Помни, Эрин: просто то, что он хороший человек, еще не означает, что он принесет добро Алтарии. Поспи, дитя. Я еще позвоню, — сказал он и повесил трубку.
Эрин положила трубку и посмотрела через окно на огни чикагских небоскребов. Она обхватила себя руками.
