Сампагита, крест и доллар - [2]

Однако книга — результат изучения не всех и даже не главных народностей Филиппин, а прежде всего тагалов, причем описываются преимущественно те их черты, которые (как о том свидетельствуют личные наблюдения и специальная литература) обнаруживаются и у других крупных народностей архипелага. Такая приверженность к тагалам имеет свои объективные и субъективные причины.

Объективные заключаются в следующем: исторически сложилось так, что именно тагалы (четвертая часть населения страны) в своем развитии ушли значительно дальше других. Тагальская буржуазия и тагальские помещики — самая активная часть правящего класса, тагальский пролетариат наиболее организован. Тагальский язык признан основой общенационального языка, им владеют свыше половины жителей архипелага, и в этом отношении у него нет соперников. Ведущая роль тагалов в немалой степени объясняется и тем, что столица страны расположена в районе их исконного расселения. (Как любил говорить один из профессоров Филиппинского университета, «куда идет Манила, туда идет страна».)

Субъективные причины состоят в том, что в течение длительного времени я непосредственно, без переводчика, общался только с тагалами. В 1970–1971 гг. я стажировался в Филиппинском государственном университете и жил в филиппинской семье, при этом старался следовать их обычаям, ел то, что они едят, и так же, как они.

Стажировка в университете требовала почти постоянного пребывания в Маниле, а потому наблюдения главным образом касаются манилёньос, манильцев. Вообще все сказанное в книге относится в первую очередь к горожанам. Но последние во многом сохраняют те же привычки и обычаи, что и их соотечественники в дерев-. не. Это тоже подтверждено личными наблюдениями во время поездок в провинцию на рождественские и пасхальные каникулы и вообще при всяком удобном случае.

Хочется отметить, что филиппинцы знают о себе больше, чем некоторые другие народы. Обычно люди, живущие в однородном замкнутом обществе, затрудняются высказать свое суждение о нем: все кажется им настолько привычным и нормальным, что самое существенное, как правило, не осознается: сравнивать не с чем, естественно считать, что иначе и быть не может. Просто есть неписаная (и даже устно не формулируемая) «философия жизни», принципами которой все руководствуются, не подозревая, что жизнь может быть устроена и по-другому. Филиппинцы же по ряду исторических причин (общение разных этнических групп на самом архипелаге и длительные контакты с западной цивилизацией) прекрасно осведомлены о том, что их образ жизни не единственный, а лишь один из допустимых, и они способны критически оценивать его. Из разговоров с ними можно почерпнуть нужные сведения, они быстро понимают, чем именно интересуется дотошный иностранец, и стараются удовлетворить его любопытство.

Важным подспорьем при написании книги служила специальная литература, прежде всего работы советских этнографов (касающиеся общих вопросов, а также посвященные народам Юго-Восточной Азии и Филиппин) и историков, в первую очередь А. А. Губера, Г. И. Левинсона, Ю. О. Левтоновой[1], труды по этнической и социальной психологии филиппинцев, созданные американскими и европейскими учеными. При пользовании этими трудами приходилось соблюдать осторожность, и не только потому, что общие методологические посылки их авторов отнюдь не всегда приемлемы. Сама методика исследований была выработана применительно к иной социальной действительности, и приложение ее к филиппинской реальности приводило к тому, что реальность, случалось, не столько исследовалась, сколько конструировалась самой методикой.

Есть еще одно обстоятельство, предостерегающее против излишней доверчивости к результатам социологических исследований. Речь идет о так называемом эффекте наблюдателя. Каким бы методом ни пользовался социолог, он волей-неволей навязывает свою точку зрения людям, которых изучает. Нигде, наверно, этот эффект не дает себя знать так сильно, как на Филиппинах. Жителей страны недаром называют «улыбающимся народом», они очень приветливы и всем — в том числе и исследователю — стремятся доставить удовольствие. Отвечая на вопросы, они стараются угадать, что хотелось бы услышать спрашивающему. А если к этому добавляется «эффект переводчика» (как правило, исследования проводились людьми, не владевшими местными языками и прибегавшими к услугам переводчиков, что резко увеличивало возможность искажений), то оснований для скепсиса становится больше.

Разумеется, с осторожностью следует относиться и к наблюдениям, отраженным в настоящей работе. Правда, в данном случае «эффект переводчика» исключался и, кроме того, тщательно перепроверялись полученные сведения, однако нет никакой гарантии, что мне удалось избежать субъективности в некоторых оценках. В книге дается прежде всего мое «видение» проблемы, и остается надеяться, что я не слишком исказил облик филиппинцев. Мои выводы не претендуют ни на окончательность, ни на бесспорность, предпринята лишь попытка взглянуть на мир (особенно на «крест» и на «доллар») глазами филиппинцев. Хотя представления людей о себе, о своем обществе и эпохе далеко не всегда отражают реальное положение вещей, их никак нельзя игнорировать, поскольку они не остаются только субъективными иллюзиями, но всегда воплощаются в практической деятельности носителей этих представлений, в их словах и делах.