Самозванка поневоле - [27]

Он взглянул на часы — уже пора подавать ленч.

В этот миг открылась дверь, и дворецкий объявил:

— Лорд Брэкли, милорд!

Вошел Артур Брэкли, и Пенелопа восторженно вскрикнула.

— Артур! Артур! — восклицала она. — Ты вернулся! Как прекрасно!

Она пересекла комнату и бросилась к нему.

Обняла его и прижала к себе.

Маркиз наблюдал за этой игрой и оценил ее как неплохую.

— Я поехал в Парк[15], — сказал Артур, — и узнал, что ты уехала сюда. Не могу представить зачем.

— Это моя вина, — молвила леди Брэкли, — и я так рада видеть тебя, дорогой Артур.

— Как поживаешь, мама? — Лорд Брэкли наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

Пенелопа все еще льнула к нему, заглядывая в его глаза.

— Я так скучала по тебе, дорогой. Не могу даже описать, как одиноко мне было без тебя.

— В это трудно поверить, — произнес лорд Брэкли скучным голосом и посмотрел на маркиза.

— Мы расскажем тебе обо всем за ленчем, — заметил тот.

Артур Брэкли достал из кармана жилета золотые часы.

— Нам придется поспешить с ленчем. Я должен отбыть в Лондон как можно скорее и взять Пенелопу с собой.

— Я соберу свои вещи сейчас же! — проявила готовность Пенелопа. — Как чудесно отправиться обратно в Лондон, дорогой, и вместе с тобой.

Маркиз с трудом удержался от аплодисментов, услышав в ее голосе нотку неподдельной искренности.

Большое впечатление произвела на него и та чувственность, с которой она придвинулась чуть поближе к мужу.

Отвечая лорду Брэкли, он сказал:

— Я отдам необходимые распоряжения, с тем чтобы не задерживать вас дольше положенного.

Он вышел из комнаты.

Через несколько минут дворецкий объявил, что ленч сервирован.

Не было еще и двух часов, когда, благодаря предупредительности маркиза, лорд Брэкли и его жена отъехали в экипаже, в котором он прибыл.

Когда они скрылись из виду, фаэтон маркиза, запряженный четверкой любимых его лошадей, выкатил из конюшен.

Маркиз был в это время в гостиной с бабушкой.

— Я хочу спросить вас кое о чем, grand-mama, — сказал он.

— О чем же?

— Где живет Мэтью Холингтон?

На губах леди Брэкли появилась улыбка.

— В небольшой деревне под названием Летти Грин, — ответила она. — Это недалеко отсюда, если ехать прямо, а не через Брэкли-парк, как мы ехали сюда.

— Спасибо.

Маркиз уже хотел поцеловать бабушку перед отъездом, когда она спросила:

— Я полагаю, ты едешь искать Урсу?

Маркиз замер, пораженный.

— Значит, вы все знали?

— Я подозревала это с самого начала, — призналась вдова, — а потом, когда утром прибыла Пенелопа, я уверилась уже окончательно!

Маркиз молчал, и она продолжала:

— Сказать правду, мой дорогой мальчик, я никогда особенно не восхищалась Пенелопой. Я всегда думала, что она, может быть, прекрасна внешне — чего, конечно, я не могу видеть, — но ее красота не очень глубока. По сути дела, она очень поверхностна.

— А Урса?

Леди Брэкли улыбнулась.

— Она совсем иная. В ней есть нечто изысканно очаровательное, я это почувствовала в первый же миг, когда она приехала ко мне.

Еще более мягко она произнесла:

— Когда я услышала, как она говорит по-гречески с твоими друзьями и читает греческих поэтов для меня — читает не только глазами, но и сердцем, — я поняла, что она имеет все, необходимое «морской нимфе».

Маркиз затаил дыхание.

Он наклонился и поцеловал бабушку.

— Спасибо вам, grandmama. Пожалуйста, оставайтесь сколько захотите. Я знаю, все здесь будут рады служить вам.

— Я люблю бывать здесь, — сказала леди Брэкли. — А когда ты вернешься, привози с собой Урсу.

Маркиз не ответил.

Он молча вышел из комнаты.

Вдова откинулась в кресле с улыбкой на устах, молясь о свершении того, чего она так хотела.

Маркиз гнал лошадей быстрее, чем когда бы то ни было.

Он хорошо знал округу и без труда нашел Летти Грин.

Первый же, кого он спросил у въезда в деревню, указал ему на дом, где жил Мэтью Холингтон.

В четыре часа маркиз торжественно подкатил к дому.

Он передал поводья кучеру и, спустившись с сиденья, подошел к парадному входу.

Дверь была открыта, и, не позвонив в колокольчик, маркиз вошел в дом.

В холле никого не было.

В самом конце его он увидел открытую дверь.

Словно ведомый каким-то инстинктом, он пошел по пустому коридору, открыл дверь и оказался в комнате, стены которой были заставлены книгами.

Он почувствовал, что именно здесь скорее всего найдет Урсу.

И не ошибся, хотя на первый взгляд в комнате никого не было.

Она лежала на софе, положив голову на подушку, и крепко спала.

Маркиз стоял, глядя на нее, и думал, что более прекрасной, чем она, быть невозможно.

В то же время она была молода, неиспорченна и, как он знал теперь, нетронута.

Он медленно приблизился к софе и опустился на колени.

Ее ресницы — он видел — были еще влажны от слез.

Не в силах сдерживать себя, он наклонился к ней и нежно коснулся губами ее губ.

Он почувствовал легкую дрожь, пробежавшую по ней.

Не открывая глаз, она прошептала:

— Я… люблю… тебя… я… люблю… тебя!

— Это то, что я желаю слышать все время, моя дорогая, — молвил маркиз.

Его голос разбудил ее, и она в замешательстве смотрела на него.

— Мне… мне… снился сон, но… вы… реальны.

— Я очень реален, и я здесь, чтобы доказать это.

Теперь его губы стали более требовательными.

Это был долгий поцелуй, и Урсе показалось, будто небеса над нею раскрылись и звезды стали слетать на землю.