Самозванка - [25]
– Встань!… – сказала старуха.
Анна Игнатьевна встала.
– Ладно, пусть на всемъ этомъ нехорошемъ дѣлѣ „крестъ“ будетъ! – заговорила старуха. – Васѣ не скажу ничего, чтобы въ конфузъ его не вводить! тебѣ дамъ еще тысячу, чтобы ты долги отдала…
– Маменька!…
– Постой, не перебивай!… Больше этого при жизни ничего не увидишь отъ меня, а послѣ смерти… ну, тамъ видно будетъ… Васю я въ люди отдамъ, – здѣсь порча ему одна – а ты… ты на отдѣльной квартирѣ жить будешь…
– Гоните опять изъ родительскаго дома, маменька?
– Боюсь, матушка, боюсь!… Вчера сына грабить посылала, а завтра придешь, да и задушишь старуху мать…
– Маменька!…
– Очень просто!… По нынѣшнимъ временамъ все можетъ быть, все… Ну, это пока мы отложимъ, a вотъ Васю надо, немедленно, въ люди отдать…
– Какъ вамъ угодно, – съ покорнымъ видомъ проговорила Анна Игнатьевна.
Въ ея разсчеты не входилъ такой планъ, это было даже не мыслимо, но противорѣчить теперь она находила лишнимъ и согласилась очень покорно.
Она потомъ обдумаетъ что-нибудь, устроитъ, благо все это обошлось такъ хорошо.
– Николаю Васильевичу Салатину отдамъ Васю! – продолжала старуха. – У этого парня человѣкомъ онъ станетъ, на утѣшеніе намъ выростетъ… Какъ думаешь?…
– Лучшаго воспитателя и руководителя трудно найти…
На этомъ пока и порѣшили.
Ушла Анна Игнатьевна отъ матери снабженная тысячью рублями.
XV.
Анна Игнатьевна обдумала новый планъ. Предстоящее сближеніе Вѣрой съ Салатинымъ, затѣянное бабушкою, совсѣмъ не улыбалось Аннѣ Игнатьевнѣ, – вѣдь, это вело къ обнаруженію тайны.
Надо было, во что-бы то ни стало, помѣшать этому сближенію, отдалить Вѣру отъ Салатина, а сдѣлать это было нелегко.
Долго ломала надъ этимъ вопросомъ голову Анна Игнатьевна и наконецъ обдумала планъ.
Дня черезъ три послѣ знаменитой сцены „покаянія“, Анна Игнатьевна вошла въ комнату матери, присѣла по обыкновенію въ уголкѣ робко, скромно и объявила, что ей надо поговорить о важномъ дѣлѣ.
– Что за дѣла такія? – спросила старуха.
Анна Игнатьевна кашлянула въ руку и начала.
– Когда я, живши въ Ярославлѣ, рѣшилась поѣхать къ вамъ, маменька, я дала обѣщаніе поѣхать на богомолье въ Югскій монастырь [6], – это въ Рыбинскомъ уѣздѣ, верстъ сто отъ Ярославля, – если вы примите насъ, простите, если я найду васъ въ добромъ здоровьѣ… Я хочу теперь исполнить это обѣщаніе, маменька…
– И Васю возьмешь?
– Конечно, маменька… Обѣщаніе дано за насъ обѣихъ.
– Надо исполнить, коли дано, этимъ не шутятъ… Поѣзжай…
– Очень вамъ благодарна, мамаша! – низко, низко, словно послушница-монахиня, поклонилась Анна Игнатьевна.
– Поѣзжай! – повторила старуха. – Скучно мнѣ безъ Васи будетъ, привыкла я къ нему, но коли дано обѣщаніе, такъ надо ѣхать…
Старуха задумалась.
– Поѣхать развѣ и мнѣ съ вами? – спросила она.
Анна Игнатьевна чуть не до крови прикусила губы, – это ужъ совсѣмъ не входило въ ея планъ.
– Какъ думаешь, Анна? – продолжала старуха.
– Какъ вамъ угодно, маменька…
Старуха опять задумалась.
– Нѣтъ, не поѣду! – рѣшила она. – Стара стала, хвораю все, а, вѣдь, ѣхать далеко… Далеко, вѣдь?…
– He слишкомъ, маменька… До Ярославля-то хорошо по желѣзной дорогѣ, а вотъ дальше на пароходѣ… сыро, конечно, ну, и качаетъ… Тамъ еще на лошадяхъ верстъ двадцать…
– Нѣтъ, нѣтъ, не могу… Куда мнѣ свои старыя кости трясти!… Хоть бы къ Преподобному Сергію [7] Богъ привелъ съѣздить, – и то хорошо… Долго ли же ты проѣздишь?
– Нѣтъ, мамаша, недолго… Самое большое недѣлю, a то такъ и менѣе.
– Пріѣзжай поскорѣй… Денегъ, чай, надо?
– Если позволите, мамаша…
– Ha этакое дѣло дамъ… He стѣсняй Васю, – слабенькій онъ. Поѣзжай ужъ въ первомъ классѣ, корми его хорошо… Триста рублей достаточно будетъ?
– Вполнѣ, маменька…
Планъ удался, и Анна Игнатьевна ликовала.
Вечеромъ она сообщила свой планъ новому союзнику своему – Настенькѣ.
Та вся такъ и засіяла.
– Ахъ, это очень хорошо, Анна Игнатьевна! – воскликнула она.
– Да, и я такъ думаю… Пріѣдемъ съ Вѣрою въ Ярославль и она заболѣетъ тамъ…
– Заболѣетъ?
– Притворно… Я напишу объ этомъ матери письмо, и буду жить тамъ, сколько мнѣ нужно… Можно-бы и здѣсь уложить Вѣру въ постель, но, вѣдь, тутъ и докторовъ пригласятъ, и Салатинъ придетъ навѣстить „больного родственничка“, а это, конечно, невозможно…
– Да, да, конечно!… Ну, а если старуха пріѣдетъ къ „больному“ внуку… и тамъ начнетъ докторовъ къ нему звать?… Ярославль не за морями.
– He поѣдетъ, слаба она, стара, а болѣзнь будетъ не очень опасная, не смертельная, но заразительная… Поняла?
– Да…
– А если… если Ольга Осиповна умретъ здѣсь безъ васъ? – спросила она. – Старуха, дѣйствительно, слаба становится, а тутъ еще вѣсть о болѣзни любимаго „внука“, разлука съ нимъ…
Анна Игнатьевна потупилась.
– Это будетъ скверно, – сказала она. – Лучше, еслибъ она при жизни, „изъ теплыхъ рукъ“… отдала деньги „внуку“, a то канитель…
– Да, Вѣра, вѣдь, законнымъ путемъ ничего не получитъ, – суду-то вы не скажете, что она мальчикъ…
– Да… Получу только я, какъ единственная дочь… Мнѣ она, конечно, оставитъ что-нибудь, а если нѣтъ духовнаго завѣщанія, такъ и все получу.
– И меня тогда „по шапкѣ“, Анна Игнатьевна? – усмѣхнулась Настенька.
Анна Игнатьевна снова потупилась.
В один московский день 1822 года появилась в лавке купца Ивана Анемподистовича Латухина красавица-девица, пришедшая купить отрез полотна. И увидав ту девицу, влюбился купец до беспамятства. Да вот беда — девица-то оказалась крепостной. Прежде чем жениться на ней, надо бы ее выкупить, а то и сам крепостным окажешься... Но вот кто ж продаст такую-то красавицу?..
Его называют Львом Лангедока. Его — Леона де Вильнева — боятся и обожают, о нем слагают легенды и песни… Как же крестьянской девушке Мариетте, обвиненной в колдовстве и ереси и спасенной Леоном от костра, не влюбиться в этого мужественного аристократа, мастера шпаги, защитника обиженных и обездоленных!Однако Лев Лангедока не разделяет чувств Мариетты. Более того, он намерен вскоре жениться на красавице, равной ему по знатности. Но… любит ли его высокородная невеста? Или у Мариетты все-таки есть шанс покорить гордое сердце Леона и пробудить в нем пламя ответной страсти?..
Эпатаж — их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции — отрада для сердца, скандал — единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели — и боготворили, презирали — и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Петербургская незамужняя барышня Софья Загорская, старшая дочь тщеславной светской дамы, становится предметом страсти князя Павла Пронского — мужа своей сестры. От отчаяния Софья решает покинуть родной дом. Счастливый случай сводит ее с молодой итальянкой Фабианой ди Тьеполо, живущей в России и собирающейся вернуться на родину. Обе девушки покидают Петербург и едут в Италию. Из Москвы, меж тем, на поиски сбежавшей супруги отправляется Александр Тургенев. Его путь тоже лежит в Италийские пределы. Судьба сводит вместе Александра и Софью.
Герои романа стоят друг друга. Он — бывший пират поневоле, ставший капитаном китобойного судна. Она — девушка из благородной, но обедневшей семьи, одержимая желанием отомстить пиратам за гибель отца. Как переплелись их бурные, полные приключений жизни, вы узнаете из этого увлекательного романа.
Ванда Садбери и Роберт Каннингем были друзьями с детства. Они так хорошо знают друг друга, что не желают даже слушать намеки окружающих на перспективу брака. Путешествие по Европе, предложенное отцом Ванды, помогает им увидеть свои отношения в совершенно новом свете. Оказывается, что Греция, страна богов и храмов любви, способна дарить своим гостям невероятные сюрпризы...
![Воспоминания фаворитки [Исповедь фаворитки]](/storage/book-covers/09/092db303b8a0cb90fa63deb90c428691424b1e02.jpg)
Легендарная леди Гамильтон… В круговороте грандиозных исторических событий она пережила множество взлетов и падений. Какую тайну знала эта женщина, сумевшая из гувернантки превратиться в блистательную леди, спутницу аристократов своего времени, возлюбленную талантливого и бесстрашного полководца Горацио Нельсона?Иллюстрации Е. Ганешиной.