Самозванец (сборник) - [154]

– Да, ваше величество, это, что и говорить, – истинные молодцы! Они слишком хороши, чтобы оставаться просто солдатами. Впрочем, наверное, ваше величество уже наградил их с обычной щедростью?

– Нет, пока еще нет. Я жду, когда выздоровеет и вернется в лагерь основной руководитель этой смело спланированной и отлично выполненной операции. Он был ранен… А кстати, князь, знаете ли, кто этот руководитель? Тот самый Лахнер, который только чудом избежал виселицы и которого вы так печально арестовали!

– Лахнер? Я положительно теряюсь, ваше величество. Ведь у меня были такие неопровержимые доказательства его бесчестности…

– Да? Поговорите-ка с Левенвальдом. Тот его тоже терпеть не мог, а теперь первый за него хлопочет.

– С Левенвальдом мне непременно надо поговорить, потому что, если я ошибся в Лахнере, если его оклеветали, то государство – большой должник перед этим отважным гренадером. Я еще раз расследую все обстоятельства дела, а потом подробно доложу вашему величеству и буду почтительно просить о примерном награждении молодого человека.

От императора Кауниц отправился к Левенвальду и попросил рассказать все, что генерал знал о роли гренадера Лахнера в последней авантюре.

Левенвальд изложил вкратце известную читателям историю и прибавил:

– Вот, князь, что говорят факты. Если верить им, то Лахнер – не преступник, а герой; это человек с таким высоким чувством чести, с таким сознанием долга, что лишь по ошибке судьбы родился не дворянином, и эту ошибку надо исправить. Но если мы вернемся к другим фактам, то ведь они говорят совсем обратное. Как же мог такой порядочный человек явиться в высшее общество под чужой личиной, как смел лезть ко мне целоваться, запросто приехать обедать…

Левенвальд побагровел и стал даже задыхаться от возмущения при воспоминании о проделке рядового.

Князь чуть-чуть улыбнулся и ответил:

– Ну, если бы его обвиняли только в этом, так это можно было бы еще простить ему.

– Скажите, князь, – спросил немного успокоившийся Левенвальд, – известно ли вам, почему Лахнер вздумал разыгрывать роль вашего племянника?

– Я могу сказать вам только одно, дорогой генерал, этот маскарад был устроен по моему приказанию. За несколько часов до появления на вечере Лахнер не знал, что ему придется разыгрывать роль моего племянника. Точно так же он не подозревал, что встретит своего полкового командира. Та роль, которую он вел по отношению к вам, была только следствием определенной миссии…

– Направленной против меня?

– Об этом и речи быть не может, генерал! То, что ему пришлось встретиться с вами, было непредвиденной случайностью. Но что же ему оставалось в этом случае делать?

– Так чем же Лахнер заслужил такую немилость, что его приказано было судить и осудить?

– Я не могу открыть вам эту тайну, генерал: она еще слишком свежа. Скажу одно: Лахнера обвиняли в том, что он подкуплен иностранной державой и передает ей содержание секретных документов, вводя в то же время меня в заблуждение. Тогда улики показались мне неопровержимыми. Но вот что не переставало меня удивлять во всем этом деле: Лахнер ни разу не пытался выдать тайну своей миссии ни на следствии, ни на суде. Почему он молчал, если по отношению к нему допустили явную несправедливость? Мне передавали, будто на суде Лахнер намекнул, что раскрытие его тайны было бы равносильно опровержению всего обвинения, но что он дал слово молчать, а потому не откроет этой тайны даже ради собственного спасения.

– Да, так и было на самом деле!

– Так может ли такой человек быть бесчестным негодяем? Меня этот вопрос давно уже мучает. Во-первых, Лахнера надо наградить, если он пострадал невинно, во-вторых, необходимо вывести на чистую воду того мерзавца, который обманул и обманывает меня!

– Я могу посоветовать только одно, князь: поговорите с товарищами Лахнера. Тайны они не знают, я в этом уверен, но я имел случай убедиться, что они знают гораздо больше меня.

Левенвальд рассказал, как горячо защищал Лахнера Вестмайер.

– В таком случае я попрошу вас, генерал, – сказал Кауниц, – распорядиться, чтобы этого Вестмайера прислали через час в отведенную мне палатку.

И канцлер простился с генералом.

XV. Таинственный юноша

Вестмайер, Гаусвальд, Ниммерфоль и Биндер только что собирались отправиться к маркитантке, когда первого потребовали к Кауницу.

Из выданных им Левенвальдом денег наши друзья истратили очень мало, и так как Левенвальд не взял у них оставшихся, то они решили пропить их за здоровье Лахнера. Правда, Ниммерфоль заикнулся было, что следовало бы подождать возвращения раненого друга, но Гаусвальд возразил, что тогда им представится другой предлог: их ждет, сказал Левенвальд, награда, будет на что кутнуть особо, а теперь надо же отпраздновать успех предприятия. Этот аргумент показался убедительным, и решено было вечером устроить небольшой кутеж. И вот едва собрались они идти к маркитантке, как их планы расстроили.

– Что могло понадобиться старому князю? – ворчал Вестмайер. – Надеюсь, что он, по крайней мере, не задержит меня долго и не вздумает расспрашивать о подробностях нашего приключения.

– Вестмайер, – сказал Ниммерфоль, – а ведь палатка князя стоит на пути к палатке маркитантки. Так не стоит возвращаться обратно: пойдем все вместе и подождем тебя там, а потом гуляй, душа!