Самозванец (сборник) - [153]
– Ну вот, теперь я могу явиться к себе на родину не с пустыми руками. Не откажите в любезности, барон, прикажите дать мне какое-нибудь штатское платье: я поеду в качестве вашего управляющего.
Ему дали переодеться. Когда пришло время садиться в карету, Плацль подошел к дверке со своим пакетом и произнес:
– Господа, позвольте положить это вам под ноги. Этот сверток мне очень дорог – я не отдам его и за сто тысяч гульденов.
– Нет, нет, – взвизгнул старик Радостин, – я требую, чтобы вы сказали, что это такое. Я не могу допустить, чтобы…
– Барон, да неужели вы думаете, что я украл что-нибудь ценное? – рассмеялся Плацль. – О, нет, я возвращаю законному владельцу его собственность.
– Что же в этом свертке?
Плацль наклонился в карету так, чтобы его слова могли расслышать только сидевшие там, и шепнул:
– Тут три австрийских знамени, отбитых «старым Фрицем» в прежние войны. Теперь их послали к войскам, чтобы поднять дух солдат. Я отпилил древки и выкрал полотнища. Когда хватятся их, то будет уже поздно.
Плацль захлопнул дверцу кареты, вскочил на козлы рядом с кучером, и экипаж быстро понесся по направлению к австрийскому лагерю.
Читатель уже знает, как нескольким негодяям удалось обмануть князя Кауница, что едва не стоило жизни рядовому Лахнеру. Но да не подумает кто-нибудь, что старого канцлера было так легко провести; нет, просто западня, подстроенная Лахнеру была слишком примитивна, слишком проста, и это-то и ввело в заблуждение Кауница. Под влиянием скорби о кончине любимого пса Гектора, под влиянием обозленности на предполагаемого виновника этой смерти канцлер даже не подумал, как легко было бы проверить сделанный ему донос; виновность Лахнера казалась ему несомненной, и на голову гренадера обрушилась суровая кара.
Но, повторяем, этот случай надо рассматривать как исключение, поскольку Кауница ввести в заблуждение было совсем не просто.
Как старая, опытная лиса, канцлер сразу почувствовал, что в настроении императрицы-матери что-то неладно, а затем несколько вопросов, предложенных ею, несколько реплик, данных Марией-Терезией в ответ на представления канцлера, внушили ему беспокойство за судьбу баварского вопроса. Ведь Кауниц всецело был согласен с позицией императора, и его тревожило, как бы императрица в отсутствие сына не перешла к его политическим противникам.
Он очень скоро разнюхал, в чем дело, и разузнал, что императрица собирается послать, если уже не послала, какого-то тайного гонца к прусскому королю. Поэтому, узнав об этом, Кауниц сейчас же выехал в армию.
Увы! Кауниц опоздал, и дело было уже сделано. Канцлер узнал от императора о преследовании мнимого шпиона, о том, кем оказался этот шпион и какого рода предложения везла Фридриху Великому княгиня фон Кребниц.
– Да, дело скверное, ваше величество, – задумчиво сказал Кауниц. – Конечно, о поражении наших планов еще рано говорить, ведь можно тянуть переговоры до бесконечности, а если «старый Фриц» потеряет терпение и нападет на нас, то никто не может запретить нам отразить оружием нападение. Итак мы проявляем поразительное смирение: враг занял нашу провинцию, а мы даже не выбиваем его оттуда.
– Ну, а Россия? А ее угроза вмешаться в войну, если мы не покончим миром?
– Это очень неприятная угроза, и я не ожидал такой реакции от кабинета Екатерины II. Но и Россия только в том случае может вмешаться в наши счеты с Пруссией, если будет считать себя в полной безопасности. А ведь нам стоит только секретно приказать нашему послу при константинопольском дворе вручить Великому визирю некоторую сумму денег и драгоценный подарок…
– И что тогда?
– Тогда Турция может стянуть войска к русской границе: ведь у них свои давние счеты тоже не закончены. И тогда, поверьте, ваше величество, России будет не до баварского вопроса.
– Но этого так скоро не сделаешь.
– Да уж придется потерпеть, ваше величество.
– Но это до боли обидно! Ведь мы гораздо сильнее Пруссии, ведь, дойди дело до вооруженного столкновения, мы неминуемо разгромим пруссаков! Ах, мать, мать!
– Да, ваше величество, тут уж ничего не поделаешь. Женщина, даже если она олицетворяет собою такую мудрую, такую вдохновенную правительницу, как ваша державная матушка, все-таки остается женщиной. Дамы слишком мягкосердечны, слишком щепетильны: сейчас у них начинаются сомнения в правоте, в закономерности, ну, и… результаты налицо!
– Так что же мы решим, князь?
– Пока ничего нельзя решать, ваше величество. Собственно говоря, те предложения, которые делает ее величество прусскому королю, для нас не слишком постыдны и разорительны. Однако «Фриц»-то, пожалуй, найдет их неприемлемыми для себя. Вот тут-то я и боюсь, как бы Австрия не пошла на позорные уступки. Во всяком случае, я буду настороже. Без меня окончательно ничего не решат, если же я замечу, что рассчитывают обойтись без вашего величества, то немедленно пришлю гонца с извещением. А теперь разрешите осведомиться у вашего величества, как ваше здоровье?
– Спасибо, князь, я чувствую себя очень хорошо здесь. Если политика ее величества и угнетает меня; армия так радует, что все те нервные срывы, которые докучали мне в Вене, совершенно оставили меня. Вы только подумайте, что за молодцы мои солдаты! Ну, где, в какой армии, найдешь простых солдат, отличающихся такой интеллигентностью, сознанием долга, отвагой, ловкостью, как те герои, которые не побоялись отправиться на вражеские позиции, чтобы изловить там шпиона.
Из жизни великой княгини Натальи Алексеевны, супруги великого князя Павла Петровича, впоследствии императора Павла I.
1784 год. Во Франции мода на вольнодумство, прически с капустой и репой на голове, увлечение животным магнетизмом Месмера и жажда развлечений. Этьенн Монгольфье вместе с братом собирается запустить воздушный шар, «ковчег будущего», подивиться на который приходят король, королева и все их бесчисленное окружение.Присутствует на этом знаменательном событии и молодой граф Мирабо. Он называет Месмера шарлатаном, считая главным магнетизмом человека личную силу воли.Ветреный сын своей эпохи Мирабо жил неудержимо и азартно.
Книга посвящена одной из трагичнейших эпох русской истории — времени императора Павла. Теодор Мундт (1808–1861), немецкий писатель, используя материалы архивов Пруссии, сумел по-новому показать русского монарха, приоткрыть тайны придворной жизни и европейской политики.Роман «Царь Павел» был написан и опубликован в 1861 году.В качестве документального дополнения в книгу включены воспоминания участников цареубийства 11 марта 1801 года и их современников.
Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий писатель, критик, автор исследований по эстетике и теории литературы; муж писательницы Луизы Мюльбах. Получил образование в Берлинском университете. Позже был профессором истории литературы в Бреславле и Берлине. Участник литературного движения «Молодая Германия». Книга «Мадонна. Беседы со святой», написанная им в 1835 г. под влиянием идей сен-симонистов об «эмансипации плоти», подвергалась цензурным преследованиям. В конце 1830-х — начале 1840-х гг. Мундт капитулирует в своих воззрениях и примиряется с правительством.
Гейнце писал не только исторические, но и уголовно-бытовые романы и повести («В тине адвокатуры», «Женский яд», «В царстве привидений» и пр.). К таким произведениям и относится представленный в настоящем издании роман «Людоедка».
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.
Аннотация издательства: Герой Первой Мировой войны, командующий 2-ой армией А.В.Самсонов погиб в самом начале войны, после того, как его войска, совершив знаменитый прорыв в Восточную Пруссию, оказались в окружении. На основе исторических материалов воссоздана полная картина трагедии. Германия планировала нанести Франции быстрый сокрушительный удар, заставив ее капитулировать, а затем всеми силами обрушиться на Россию. Этот замысел сорвало русское командование, осуществив маневр в Восточной Пруссии. Генерал Самсонов и его армия пошли на самопожертвование.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
4833 год от Р. Х. С.-Петербург. Перемещение в Прошлое стало обыденным делом. Группа второкурсников направлена в Петербург 1833 года на первую практику. Троицу объединяет тайный заговор. В тот год в непрерывном течении Времени возникла дискретная пауза, в течение которой можно влиять на исторические события и судьбы людей. Она получила название «Файф-о-клок сатаны», или «Дьявольский полдник». Пьеса стала финалистом 9-го Международного конкурса современной драматургии «Время драмы, 2016, лето».