Самоврачевание и скотолечение у русского старожилого населения Сибири - [18]

366

Уходъ за новорожденнымъ.

„Другой ребенокъ родитца въ рубашкѣ (сорочкой еще зовутъ) съ головой, а другой – только по плечи. Котора изъ баушекъ „снимаетъ“ рубашку, если она закрываетъ голову, а котора „прощипываетъ“ и „разрываетъ“, чтобы ребенокъ не задохся“. Болѣе естественнымъ считаютъ послѣдній способъ: „даже скотина такъ дѣлаетъ; если въ табунѣ есть умный жеребецъ, то, какъ только жеребится кобыла, онъ сейчасъ же разрываетъ перепонку зубами. А корова сама – языкомъ. Языкъ у ней, какъ тёрка: сразу прорветъ. Если случится молодой коровѣ родить, то, если случится здѣсь быть старой коровѣ, та помогаетъ, въ родѣ быдто учитъ, пособляетъ обихаживать“ (Е. А. В-ва).

Какъ только выйдетъ мѣсто, баушка перевязываетъ пупокъ; дѣлаетъ это она въ двухъ мѣстахъ: около брюшка ребенка и около мѣста; нитку перерѣзаетъ ножницами. „Отрѣжетъ баушка пупочекъ и смажетъ молоснымъ масломъ. Если не туго завязано, то нѣкоторое время сочится кровь. Тогда присыпаютъ квасцами. Когда пупокъ начинаетъ подсыхать, его, чтобы не коробило, надо причиркивать молокомъ, какъ только начнешь сосить ребенка грудью“.

Пока баушка убираетъ роженицу, ребенокъ лежитъ на кровати съ матерью; зимой кладутъ на печку, лѣтомъ – „Куда угодно, только бы тепло было“.

Когда ребенокъ не подаетъ признаковъ жизни, необходимо позвать кого-нибудь, „кто тутъ пригодитца“, лучше всего – отца ребенка. Онъ бьетъ палочкой въ дно сковородки и „гаркаетъ“ по имени мать, если родилась дѣвочка; „гаркаетъ“ (по имени) отца, если родился мальчикъ. А баушка въ это время слегка ударяетъ или толкаетъ ребенка по мягкимъ частямъ, держа его на ладони лицомъ внизъ, время отъ времени дуетъ ему въ носъ, пока ребенокъ не закричитъ. Иныя баушки, напр. П-на, окуриваютъ зажженною тряпкою, подносятъ ее къ носу, „отдуваютъ въ носъ и въ ротъ младенцу“, чтобы вызвать крикъ или чиханье. Затѣмъ ребенка обмываютъ въ корытѣ теплой водой, читая при этомъ коротенькія молитвы, и пеленаютъ.

Отправляясь съ роженицей въ „первую баню“, баушка несетъ и ребенка. Покамѣстъ мать разогрѣвается, баушка „принимается за ребенка“. Держа его на колѣняхъ, она „правитъ ему членики“: вытягиваетъ на́кося руку съ ногой, разглаживаетъ спину, правитъ головку¹ и т. д., затѣмъ моетъ его мыломъ. „Другой ребенокъ, когда мать его бита мужемъ во время беременности, еще въ брюхѣ испуганъ“; поэтому баушка въ банѣ читаетъ молитвы отъ испугу. Если ребенокъ здоровенькій, онъ лежитъ въ банѣ, пока баушка правитъ и моетъ

367

мать; въ противномъ случаѣ его уносятъ (кто-нибудь изъ домашнихъ) въ избу ранѣе этого.

Появленіе новорожденнаго дѣтямъ объясняютъ различно: „изъ лѣсу принесли“, „мама изъ титечки вынула“, „баушка ди́тю принесла“, „подбросили“, „въ подпольѣ нашли“ и т. п.

– ----

Въ первые же дни своей жизни ребенокъ крикомъ „проситъ зыбку“ (такъ взрослые переводятъ на свой языкъ крикъ ребенка). Часто зыбка переходитъ отъ одного ребенка къ другому. Въ иныхъ зыбкахъ „стало на свои ножонки“ до десятка и болѣе ребятъ. Иныя, выполнивъ свое назначеніе у одного поколѣнія, поступаютъ въ пользованіе другого, дѣлаясь такимъ образомъ „фамильнымъ достояніемъ“…

Сколько безсонныхъ ночей, сколько материнскихъ слезъ и страданій видѣла такая зыбка!.. Зато среди безбрежнаго океана безысходной тоски и невыплаканнаго бабьяго горя она, эта зыбка, видѣла тѣ немногія свѣтлыя минуты счастья, которыя знаетъ только мать.

Зная въ своемъ прошломъ и настоящемъ безпросвѣтную нужду, постоянную заботу, крестьянка-мать, качая эту старую зыбку, не перестаетъ хоть въ мечтахъ жить другой жизнью, когда у нея вырастетъ „замѣна“, съ которой теперь она проводитъ безсонныя ночи…

И сколько разъ надъ старой зыбкой повторялись эти мечтанія о кормильцѣ, переданныя въ словахъ монотонной, сотканной изъ обрывковъ, колыбельной пѣсенки, которую поютъ съ малыми измѣненіями по всѣмъ селамъ и деревнямъ Нижнеудинскаго уѣзда:

Кеша 1 вырастетъ большой,

Будетъ бережкомъ ходить.

Будетъ бережкомъ ходить,

Будетъ рыбку ловить.

Будетъ рыбку ловить,

Будетъ мамку кормить.

Однако „много воды утекётъ“, пока вырастетъ замѣна… Долго-долго придется еще „байкать“ будущаго кормильца.

Бай, бай, бай, бай,

Поди́, бука, подъ сарай.

Поди́, бука, подъ сарай,

Конямъ сѣна надавай.

Кони сѣна не ѣдятъ,

Все на Кешеньку глядятъ.

Баю-баюшки-баю,

Колотушекъ надаю.

Колотушекъ двадцать пять,

Будетъ Кеша крѣпко спать.

368

Сонъ ходитъ по лавочкѣ,

А дремо́та – по кутѣ́.

А дремо́та по кутѣ́

Ищутъ Кешеньку вездѣ.

Гдѣ Кешу найдутъ,

Тутъ и спать укладутъ.

Богородица дала,

Въ окошечко подала:

– На́те-ка, водитеся,

Да смотрите, не лѣнитеся…

Такъ и дѣлаютъ: не лѣнятся и, по мѣрѣ силъ (а бываетъ и сверхъ силъ) и разумѣнія, воспитываютъ, заботятся о сохраненіи жизни и поддержаніи здоровья, о чемъ свидѣтельствуютъ многочисленные способы и средства лѣченія дѣтскихъ болѣзней; наблюдаютъ также отдѣльные, чѣмъ-либо замѣчательные, моменты въ жизни ребенка.

Какъ только ребенокъ начнетъ „ставать ды́бки“, ждутъ, когда онъ „переступитъ“, т. е. сдѣлаетъ первый шагъ. Въ этотъ моментъ мать либо кто-нибудь изъ семьи беретъ ножъ и дѣлаетъ такія движенія, какъ будто рѣжетъ что-то на полу, между ступнями ногъ ребенка, – „разрѣзаетъ пу́ту“. Какъ только пу́та разрѣзана, ребенокъ „пойдетъ ходить“ (Тулунъ, Заусаева).