Самоучки - [21]
Моя проницательность смутила его.
— Мне чего — нибудь попроще, — улыбнулся он криво и мотнул головой в сторону сцены: — Вон та. Служанка.
Роста, как я уже говорил, она была небольшого и издалека казалась совсем девочкой. Две косички торчали в разные стороны. Выражение ее глаз можно было скорее угадать, чем увидеть.
Обычно после спектакля Павел залезал в свою машину и терпеливо ждал, пока театральные дубовые двери не выпустят переодетую Алекс. Как было ее настоящее имя, мы еще не знали. Автомобиль медленно ехал вдоль тротуаров, по которым шагала эта девушка, и доезжал до станции метро, куда она входила и пропадала до следующего раза, растворяясь в могущественной толпе. Сквозь тонированное стекло Павел задумчиво наблюдал, как Алекс перешагивает лужи, обходит прохожих и уклоняется от нетрезвых знакомств.
После этого настроение у него заметно портилось, он прятался в свою “камеру” и, играя пультом телевизора, валялся на койке, стилизованной под нашу с ним раннюю молодость.
— Почему — то ты никак не хочешь понять, что искусство всего лишь условность, — с легкой укоризной твердил я, — а не руководство к действию. И уж тем более не инструкция.
Жизнь без сословий ежедневно, ежесекундно, круглосуточно предлагает людям множество возможностей. Если у нас водятся деньги, мы можем, например, в считанные часы перенестись на любой из шести континентов, а можем — и эта возможность вполне полноправная — вовсе никуда не переноситься.
У тех, у кого по каким — либо причинам денег не имеется, выбор тем не менее ничуть не беднее: двадцать сортов круп, тридцать видов плодовых деревьев, осень, зима, весна и лето, лекарственные растения, город или деревня, дождь, снег, гроза и погожие рассветы. Но никому еще не удавалось улететь сразу на шести самолетах или объединить времена года, что бы там ни говорили приверженцы пятого измерения.
Однако надо спешить, время бежит быстро, без всяких капризов, стрелки часов дисциплинированны, как хорошие матери, сердце стучит, словно молотобоец: тук — тук, тук — тук, и раздумья — это тоже оно, губительное, самовластное время.
Что ж, решительные выбирают, а нерешительные остаются самими собой, выходя из гигантского магазина без серьезных покупок.
— Что бы тебе не влюбиться в Софи? — сказал я Разуваеву как — то между прочим. — На ее лице видны отпечатки неподдельных страстей. Обрати внимание, как она смотрит на Алена и на прочих.
— А как? — спросил он с заинтересованным удивлением.
— Оценивающе, — отвечал я. — Она знает толк в мужчинах. Если б не знала, то не сумела бы сыграть такую сложную роль.
Паша скосил на меня глаз. Белок его был мутно — красным, а зрачок, улавливая желтый луч софита, переливался спокойным и шутливым презрением, точно промышленный алмаз. Я потянул его за рукав, но меня перебила Софи. Соседи обратили на нас неодобрительные взоры, и мы снова послушно уставились на сцену.
Софи сидела на маленьком стульчике, Алекс расчесывала ей волосы.
Софи. Алекс!
Алекс. Да, мадам.
Софи. Ты знаешь, что такое… любовь?
Алекс. Да, мадам. Вчера господин Жанбе послал меня на конюшню за своей плеткой. Я пришла туда, и там никого не было. Только конюх Жан — Пьер.
Софи обернулась и внимательно посмотрела на Алекс. Алекс прижала к груди гребень.
Алекс. Он положил мне руку на грудь и крепко сжал ее — вот так — и говорит: “В этой ладони, малышка Алекс, моя любовь — самая сильная из тех, что встречаются на свете”.
Софи (вырывая у нее гребень). Как ты глупа!.. Ну что же ты замолчала? Что случилось дальше?
— Надо с этим заканчивать, — недовольно сказал мне Павел после спектакля. — Всякие скоты еще лапать будут! Скотобаза, — подчеркнул он, чтобы не оставалось сомнений в отношении его состояния. — Руки поотрываю.
Во время очередного просмотра — уже восьмого по счету — я осмелился выразить свои сомнения в доступной и понятной форме и наклонился к нему, вонзая в темноту, как булавки, необходимые слова, сочленяя краткие части спасительного заклинания:
— Искусство условно.
Однажды случилась неприятность настоящая, не имевшая к вымышленному пространству сцены ни малейшего отношения: Алекс вышла из театра вместе с конюхом. Они не спеша шагали вдвоем и разговаривали весьма натурально. Павел, поджав губы, смотрел на это из окна машины, которая по обыкновению катила вдоль тротуара с черепашьей скоростью.
— Условно, говоришь? — усмехнулся Павел.
— Решительней надо действовать, — неуверенно посоветовал я, с некоторым разочарованием глядя в спину Алекс. Мне тоже начало казаться, что воздушная малышка не имеет права изменять образу в той реальности, из которой она ступает на сцену.
Мимо машины сновали темные фигуры прохожих, заслоняя “дутую” оранжевую куртку Жан — Пьера, который прохаживался у края дороги с поднятой рукой. Алекс стояла сдвинув ноги, как солдатик, взявший на караул.
— А ну — ка, — скомандовал Павел.
Чапа с готовностью подрулил к актеру.
— Куда? — спросил он в опускающееся стекло.
Жан — Пьер разглядел в салоне нескольких человек и оглянулся на Алекс.
— На Лубянку, — проговорил он нерешительно, стараясь заглянуть в глубь машины, на заднее сиденье, откуда на него с лакомым выражением хищников смотрели наши четыре глаза. — Нет, не поедем, — заключил он и отошел к Алекс.
Новое и на сегодняшний день самое крупное произведение Антона Уткина развивает традиции классического русского романа, но в то же время обращено к мировой культуре. Роман «Тридевять земель» написан в четырёх временах и сюжетно связывает как различные эпохи, так и страны и территории. Сплетение исторических периодов и персонажей превращается в грандиозную сагу о наиболее драматических эпизодах российской истории. Предметом этого художественного исследования стали совершенно забытые эпизоды русско-японской войны, история земского движения и самоуправления в России, картины первой русской революции и меткие зарисовки правосознания русского народа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Москва, 2007 год. Поколение сорокалетних подводит первые итоги жизни. Благополучный мир Киры Чернецовой, жены преуспевающего девелопера, выстроенный, казалось бы, так мудро, начинает давать трещину. Сын Киры — девятиклассник Гоша — уходит из дома. Муж, переживающий одно любовное приключение за другим, теряет контроль над бизнесом. Подруги-карьеристки, познавшие борьбу за существование, лишь подливают масло в огонь. В этот момент домой в Москву из Эдинбурга после долгого отсутствия возвращается одноклассник Киры доктор биологии Алексей Фроянов.
В сборник короткой прозы Антона Уткина вошли фольклорная повесть «Свадьба за Бугом» и рассказы разных лет. Летом 2009 года три из них положены в основу художественного фильма, созданного киностудией «Мосфильм» и получившего название «Южный календарь». Большинство рассказов, вошедших в сборник, объединены южной тематикой и выполнены в лучших традициях русской классической литературы. Тонкий психологизм сочетается здесь с объемным видением окружающего мира, что в современной литературе большая редкость.
«Крепость сомнения» – это роман, которого еще не было в современной отечественной литературе. Перед читателем произведение, жанр которого определить невозможно: это одновременно и роман-адюльтер, и роман-исследование русской истории. Географическая карта с загадочными названиями, нарисованная в начале Гражданской войны в офицерской тетрадке, оказывается для главных героев романа мостом между прошлым и настоящим. Постоянная смена фокуса и почти кинематографический монтаж эпизодов создают редкий по силе эффект присутствия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.