Самоучитель по современной фотографии - [18]

Шрифт
Интервал

А вон там, за домом, в тени пацан с портфелем стоит, видишь? Ждет, когда родители на работу уйдут, а он и обратно… Ну, ладно, может и сочиняю, но мордаха-то отменная! Надо снять? Надо!

Стоп!

Стоп, говорю, не торопись!

Как же так получается? Снимали на солнце, вокруг светло… А тут тень, да еще рядом кусты темные! Получается, никакой разницы нет, что ли? Что белое, что черное?..

А что же делать?

Вот тут и вступает могучая наука экспонометрия, которая руководит нашими действиями и не позволяет все валить (снимать) в одну кучу.

Конечно, Вы и раньше знали, что надо все время что-то крутить, поправлять в фотоаппарате почти при каждом кадре. Только не знали закономерности в этих круговращениях диафрагм. Не правда ли? Это поправимо. Но чтобы нам не ошибиться в дебюте, мы пойдем не прямо, чуть-чуть прокатимся в другую сторону.

Фотопленка, которую мы покупаем в магазине или получаем в подарок от своих друзей, не что иное, как длинный и узкий кусок целлулоида, с одной стороны покрытый светочувствительным слоем. Чувствительность этого слоя бывает разной. От очень маленькой до настолько «нервной и впечатлительной» к свету, что мгновенно «увиденная» ею звезда навсегда останется отпечатком на пленкином теле.

Это значит, что для одной пленки достаточно мгновения утренней улицы и «регистрация» произойдет, в то время как другой пленке необходим добрый перекур для подобного свидетельствования. Я думаю, и это понятно.

А вот как быть с одной и той же пленкой, но при разном уровне освещения?

Ответ простой и незатейливый. Надо менять на фотоаппарате экспозицию, способную предоставить нашей пленке необходимое время для полного насыщения себя существующим освещением.

А что для этого надо знать?

Не очень много. Всего две вещи — чувствительность пленки и количество света, существующего в данный момент на объекте съемки.

Чувствительность пленки никакой загадки не представляет. Ее значение можно прочесть на коробочке, в которой она продается, либо на кассете, куда она вложена[31]. Остается выяснить количество света. Существует масса способов — на глаз, на авось, при помощи экспонометра. Как Вы догадались, мы будем говорить о последнем, так как экспонометрию сподручней замерять все-таки экспонометром;

Конечно, если Вы решили снимать на полностью автоматическую камеру, то эту часть книги можно прочитать как познавательную литературу и не больше. Но присмотритесь к фотоаппарату — вдруг он может переключаться на ручной режим. Если так, то эта глава — Ваша в любом случае. Изучив ее, уже через пять-шесть пленок можно заметить разницу между съемкой на автомате и при помощи самостоятельно выставленной экспозиции. Сначала все произойдет не в нашу пользу, но потом — берегитесь, автоматы!

Для тех же, кто с самого начала считает, что «мыльница» не для него, — читайте, читайте, читайте…

Для начала запомним, что фотоаппараты, способные к изменению экспозиции при помощи фотографа, делятся на две части. Имеющие встроенный экспонометр и с отсутствием такового. Последние камеры редко появляются на современном рынке. Это больше относится к фотоаппаратам, выпущенным очень давно. (Помните главу о старой технике?) Новые же камеры всегда оснащены отличным экспонометром, западные (то есть восточные, конечно) в особенности. Доказательства существования этих приборов в фотоаппаратах могут быть разными. В виде стрелочного индикатора, в виде светодиодов (светящихся крестиков, ноликов различного цвета). Заметить это можно только в том случае, если заглянуть в видоискатель.



Исправный экспонометр — прекрасный помощник для фотографа. Действие его очень простое. Вы направляете фотоаппарат в сторону объекта съемки, и экспонометр автоматически замеряет количество света, которое попадает через объектив на пленку. И дальше все просто. Смотрите в видоискатель — если много света, экспонометр мигает или устойчиво горит крестиком. Значит — плюс, убавить надо! Если мало света — минус горит или предостерегающе мигает. Понимаем и прибавляем! Вот и все.

Теперь спрошу так. Что прибавляем-то?! Солнце поярче делаем[32]?

Когда говорится «мало света», то, конечно, подразумевается чувствительность пленки. Поэтому прибавляем мы не сам свет, а время его воздействия на пленку (выдержку) или увеличиваем отверстие для его прохождения (диафрагму). Здесь у нас большой выбор. Хочешь — так, а хочешь — так!

Вообще-то мало света не бывает. Бывает фотоаппарат со слабой светосилой объектива и маленьким диапазоном выдержек. Имея такой фотоаппарат, прилично можно экспонировать пленку только на пляже островных государств. В остальных случаях приходится пользоваться вспышкой… И потом всю жизнь разглядывать бледно-зеленые лица друзей с черными медведями теней за спиной. А если снимать в помещении, то всегда результат будет один. Лоснящиеся лица в кромешной темноте вокруг! Или Вы не видели таких фотографий у знакомых?!

Если Вам достаточно узнаваемости на снимках, сдавайте книгу в утиль. Но не браните продавца (уже не говорю о Вашем покорном слуге). Хотели как лучше, чтобы не получилось, как всегда.

Хотя, перед тем как выбросить, прочитайте несколько слов о композиции кадра, чтобы хоть на пляже Ваши снимки были приличными.


Рекомендуем почитать
«Митьки» и искусство постмодернистского протеста в России

Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.


Мой мир: рассказы и письма художницы

Первая книга художницы Натальи Александровны Касаткиной (1932–2012), которая находилась – благодаря семье, в которой родилась, обаянию личности, профессионализму – всегда в «нужном месте», в творческом котле. (Круг её общения – Анатолий Зверев, Игорь Шелковский, Владимир Слепян, Юрий Злотников, Эдуард Штейнберг, Леонид Енгибаров, Ирина Ватагина…) Так в 1956 г. она оказалась на встрече с Давидом Бурлюком в гостинице «Москва» (вместе с И. Шелковским и В. Слепяном). После участия в 1957 г. в молодёжной выставке попала на первую полосу культового французского еженедельника Les Lettres Francaises – её работа была среди тех, которые понравились Луи Арагону.


Вторая выставка «Общества выставок художественных произведений»

«Пятого марта в Академии художеств открылась вторая выставка «Общества выставок художественных произведений». С грустными размышлениями поднимался я по гранитным ступеням нашего храма «свободных искусств». Когда-то, вспомнилось мне, здесь, в этих стенах, соединялись все художественные русские силы; здесь, наряду с произведениями маститых профессоров, стояли первые опыты теперешней русской школы: гг. Ге, Крамского, Маковских, Якоби, Шишкина… Здесь можно было шаг за шагом проследить всю летопись нашего искусства, а теперь! Раздвоение, вражда!..».


Пять лекций о кураторстве

Книга известного арт-критика и куратора Виктора Мизиано представляет собой первую на русском языке попытку теоретического описания кураторской практики. Появление последней в конце 1960-х – начале 1970-х годов автор связывает с переходом от индустриального к постиндустриальному (нематериальному) производству. Деятельность куратора рассматривается в книге в контексте системы искусства, а также через отношение глобальных и локальных художественных процессов. Автор исследует внутреннюю природу кураторства, присущие ему язык и этику.


Кандинский. Истоки, 1866–1907

Книга И. Аронова посвящена до сих пор малоизученному раннему периоду жизни творчества Василия Кандинского (1866–1944). В течение этого периода, верхней границей которого является 1907 г., художник, переработав многие явления русской и западноевропейской культур, сформировал собственный мифотворческий символизм. Жажда духовного привела его к великому перевороту в искусстве – созданию абстрактной живописи. Опираясь на многие архивные материалы, частью еще не опубликованные, и на комплексное изучение историко-культурных и социальных реалий того времени, автор ставит своей целью приблизиться, насколько возможно избегая субъективного или тенденциозного толкования, к пониманию скрытых смыслов образов мастера.Игорь Аронов, окончивший Петербургскую Академию художеств и защитивший докторскую диссертацию в Еврейском университете в Иерусалиме, преподает в Академии искусств Бецалель в Иерусалиме и в Тель-Авивском университете.


Пётр Адамович Валюс (1912–1971). Каталог

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.