Самоубийство сверхдержавы - [126]

.

Национализации в «третьем мире» постколониальной эпохи, пишет Чуа, вовсе, по большому счету, не предусматривали ликвидацию частной собственности, они лишь перемещали эту собственность от доминирующего на рынке меньшинства в руки крупнейшего и наиболее могущественного племени или этнической группы страны:

«В Уганде… политически доминирующие группы на севере неоднократно подчиняли себе экономически крепких баганда с юга в ходе кровавых этнических чисток. В Нигерии в 1966 году десятки тысяч ибо погибли от самосуда фанатичных толп. В Эфиопии относительно благополучных эритрейцев недавно изгнали в массовом порядке… В Руанде геноцид меньшинства-тутси неразрывно связан с их историческим экономическим господством»{935}.

В 1972 году Иди Амин дал 75 000 индийцев, которые работали в малом бизнесе, девяносто дней, чтобы покинуть Уганду. Затем их имущество конфисковали и передали африканцам.

На момент «освобождения» 1979 года белые контролировали большую часть богатств Зимбабве. Минуло три десятилетия, и они лишились всего. В статье 2010 года «Белые племена» Джошуа Хаммер пишет: «Нигде подобное не происходило столь безжалостно, как в Зимбабве, где белое население сократилось с пикового показателя около 296 000 человек в 1975 году (пять процентов населения) до 120 000 в 1999 году и до 30 000 человек сегодня»{936}.

Мугабе уже присматривается к последним четырем тысячам принадлежащих белым фермерских хозяйств, на которые приходится почти весь зимбабвийский экспорт; эти фермы предполагается передать «верным». В Зимбабве бушует кризис, голодающие жители бегут в Южную Африку, которая, кстати, вступила на тот же путь.

Третьего апреля 2010 года Эжен Тербланш, белый националист и защитник апартеида, был зарублен двумя чернокожими работниками на собственной ферме. Убийство случилось, пишет «Файнэншл таймс», когда «Джулиус Малема, демагог и лидер мощного молодежного крыла правящего Африканского национального конгресса совершал поездку по стране, призывая к национализации частных предприятий и распевая песенку времен апартеида со словами «Убей бура»{937}. После отмены апартеида, по оценке сельскохозяйственного профсоюза, погибли три тысячи белых фермеров{938}. Половина белого населения покинула страну.

Хотя суд ЮАР признал песенку «Убей бура» проявлением расовой ненависти, Малема продолжал ее распевать и отправился в Зимбабве, где публично восхитился планами Мугабе по насильственному захвату белых ферм. Газета «Файнэншл таймс» призывала президента Джейкоба Зуму «унять пыл» своего молодежного лидера, ускорить перераспределение земель белых в пользу черных южноафриканцев{939}. После отмены апартеида пятнадцать миллионов акров сельскохозяйственных угодий перешли к чернокожим владельцам.

Режим Южной Африки, пишет Роберт Гест в «Экономист», хочет, чтобы «около 25 % в большинстве отраслей экономики оказалось в черных руках к 2010 году. Ожидается, что новые черные капиталисты заплатят «рыночную» цену за эти приобретения, но они не имеют средств, а потому не платят».

«Вместо этого активно ведется перераспределение. Речь не о привычном варианте, от богатых к бедным, но от белых к черным, а это вовсе не то же самое. Южная Африка реализует наиболее, вероятно, радикальную программу позитивных действий в истории. Частные компании крупнее определенного размера обязаны обеспечить «демографическое представительство» работников (75 процентов чернокожих, 50 процентов женщин и т. д.) в заводских цехах и в советах директоров»{940}.

В соответствии с законом о трудовом равенстве и законом об экономических правах чернокожих компании обязаны дискриминировать при приеме на работу белых мужчин в пользу белых женщин, цветных, людей с ограниченными возможностями и жителей сельских районов. Постановление правительства устанавливает квоту в размере 80 процентов всех новых рабочих мест для чернокожих{941}.

Система расово-этнических преференций рискует стать будущим стран «третьего мира», и это приведет, как в Африке, к изгнанию и бегству белых и индийцев, чьи предки были завезены сюда англичанами, чтобы помочь утверждению империи, а затем брошены, когда британцы ушли. В Австралии политика открытых границ, которая привлекла миллионы иммигрантов из Азии, пишет этолог Фрэнк Солтер, начала угрожать социальной сплоченности и национальному единству:

«Происходит этническая стратификация… Англоавстралийцев… в настоящее время вытесняют из профессий и с руководящих должностей азиатские иммигранты и их дети. Особенно показательна ситуация в ведущих школах, которые открывают прямую дорогу в университеты и к получению профессии. Этноцентризм отрицает белую кожу и доказывает, что иммигрантские общины свысока относятся к англоавстралийцам, игнорируют их культуру и отрицают законность их особого положения в национальной идентичности»{942}.

Американцам тоже знакомы споры с представителями других рас по поводу того, кто чем владеет. Корейские бакалейщики активно внедряются в черные сообщества, а способность корейцев к предпринимательству поистине легендарна. Перепись 2002 года свидетельствует, что в США 95 000 бизнесов принадлежат чернокожим и 57 000 принадлежат корейцам, хотя чернокожие американцы превосходят корейцев численностью в соотношении двадцать пять к одному