Самоубийство империи. Терроризм и бюрократия, 1866–1916 - [82]

Послереволюционная судьба бывшего артиллерийского кондуктора – череда арестов, освобождений, попыток бегства за границу. Первый раз арестован в марте 1917-го, отпущен в июле. В начале 1918-го бежит на юг, на Дон, потом – в Астрахань. Почему не присоединился к белым? Потому же, почему в предреволюционные годы не был принят в офицерской компании: презираем за свое происхождение и за свою секретную работу (шила в мешке не утаишь!). Из одной среды выбился, к другой не прибился. Всем чужой. В 1919 году бежит в Киев; отступающие деникинцы не берут его с собой. В 1920 году пытается пробраться к Врангелю – неудачно. Возвращается в Петроград. Гражданская война закончилась. В оживающем потихоньку городе Лавриненко под чужой фамилией и по фальшивым документам устраивается на работу – не слишком романтическую, но вполне подходящую для бывшего резидента: он переквалифицируется в управдомы. Собирает квартплату, бранится по поводу лампочек в подъезде. А сам в это время готовит побег за границу. Задержан при попытке нелегально перебраться в Финляндию, приговорён к ссылке. Бежит из ссылки, снова меняет имя, пытается пробраться – прямо-таки Остап Бендер – через румынскую границу, и снова неудачно. При очередном аресте, в 1928 году, опознан. Следствие. По иронии судьбы, допросы подследственного Лавриненко проводились в том самом здании на Фонтанке, 16, и даже в том же самом кабинете, где когда-то резидент Лавриненко докладывал собранную агентурную информацию своим высоким начальникам Трусевичу и фон Коттену.

Орно, или злоключения эстонца

Понятно, что при советской власти бывшим царским агентам и провокаторам приходилось солоно; республика диктатуры пролетариата пользовалась услугами новых стукачей, а тех, старых, разыскивали, судили и вообще всячески отравляли им жизнь. Но и при «прежнем режиме» положение секретных сотрудников было аховым. В архивах сохранилось изрядное количество документов – прошений, писем, служебных записок – показывающих, как низко ценила власть своих тайных слуг. Некоторые сочинения – просто вопли гибнущих душ.

В феврале 1910 года в Петербурге совершил попытку самоубийства некто Эдуард Орно, по документам – крестьянин Эстляндской губернии, Ревельского уезда. В Обуховскую больницу для бедных он был доставлен с признаками отравления мышьяком. При неудачливом самоубийце была обнаружена записка на имя вице-директора Департамента полиции. Сохраняем особенности синтаксиса, орфографии и пунктуации оригинала:

«Простите, Ваше Превосходительство, что я ещё имею одну просьбу после моей смерти. Я приехал в С-Петербург ноябре месяце и начал искать к себе занятий но никакого занятий я не нашёл, и денег мне кончил, страшно я голодал и нуждал и остался тоже без квартиру и не мог никак вытерпеть больше такого тяжёлого положения. Кроме того меня окружает опасность из революционной организации по делу Стокгольма, и некому своему знакомому я не могу обратиться; и без места и без всяких помощь я не мог никак вытерпеть такого безвыходного положения. Я подал прошение к Вашему Превосходительству, но я никакого ответа я не получил и за этого я решил покончить с собою самоубийством, чтобы всё моё мучение было уже кончено, хотя бы и жалко умирать, но нет выхода никакого. Так как я единственный помощь к своему матери и несовершеннолетний брату и сестре, и теперь они остаются без помощи, поэтому имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство не найдёте ли возможным выдать малейший помощь к моему матери. Эдуард Орно. Бывший секретный сотрудник».

Обратим внимание на упоминание о Стокгольме в этом душераздирающем документе. Дело-то серьёзное. Столица нейтральной Швеции после поражения первой русской революции стала прибежищем самых радикальных революционеров. В 1906 году здесь проходил IV («Объединительный») съезд РСДРП; в 1906–1907 годах боевая организация эсеров под руководством ещё не разоблачённого Азефа здесь же разрабатывала план убийства Николая II. По наведённым в Департаменте полиции справкам выяснилось, что секретный сотрудник Орно имел прямое отношение к предотвращению этого теракта. «Из отчёта о деятельности Орно в г. Стокгольме видно, – пишет чиновник Департамента в справке, составленной для товарища министра внутренних дел генерала Курлова, – что он не только был осведомлён о готовящемся покушении на жизнь Государя Императора… но и лишил революционеров возможности осуществить свой преступный замысел, заблаговременно сообщив об этом нашему посланнику в Стокгольме». Чиновник несколько преувеличивает: покушение не состоялось потому, что сам Азеф был агентом-двойником. Но свою роль Орно тоже сыграл. Не исключено, что Азеф использовал его как один из каналов, чтобы «слить» полиции информацию о готовящемся взрыве.

Так или иначе, незадачливый самоубийца выжил. В вознаграждение за все заслуги, муки и страдания товарищ министра назначил горячему эстонскому парню единовременное пособие в размере двухсот рублей (по тем временам – двухмесячная зарплата служащего средней руки). Малость очухавшись, в начале марта, по выходе из больницы, Орно пишет прошение: «Нахожусь в настоящее время в крайней нужде, не имею квартиру и страшно голодаю… поэтому имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство не отказать мне выдать денежное помощий, чтобы я мог вырвнуть (так! –